Европейские каникулы (СИ)

Смесь алкоголя, бессонной ночи и того, что творилось в моих штанах, погрузила тело в состояние абсолютной прострации — я с трудом понимал, где нахожусь, уж не говоря о том, что делаю.

— Дим? У тебя точно всё в порядке?

Я попытался ответить, но вместо слов получилось какое-то хриплое невнятное мычание. По-хорошему, стоило бы распрощаться и довести дело до победного конца в гордом одиночестве, но… не хотелось. Мне нужно было слышать его голос.

— Мне кажется, или ты сейчас заснёшь? — усмехнулся Валерка.

— Вовсе… нет, — прохрипел я в трубку, выдыхая. Указательным пальцем обхватив головку члена и массируя её, одновременно поглаживая большим пальцем саму головку, я всё еще старался говорить спокойно.

На долю секунды Валерка замолчал, но в следующий момент глухо засмеялся.

— И ты всё еще пытаешься уверить меня в том, что ты не извращенец?

— Ты что-то… имеешь против?

Конечно же, он догадался. Это было несложно сделать: говорить в состоянии сильного возбуждения мне было всегда сложно — воздух словно застревал в лёгких, вырываясь наружу обрывистыми хриплыми клочками, вперемешку со стонами. Валерке, как никому другому, это было известно. И сейчас он слышал именно это. Странным образом, тот факт, что он наконец-то понял, что я делал, только усилил возбуждение, и я непроизвольно заскулил, сжимая в руке выгнувшийся от напряжения член.

— Очень даже наоборот — это одна из твоих лучших черт, — усмехнулся Валерка.

— Значит, тебя… устраивает, что я… дрочу, слушая тебя?

Валерка шумно выдохнул в трубку и после короткой паузы ответил:

— Более чем… Совершенно естественным образом это даже возбуждает.

— Тебе… никто не мешает делать то же самое, — выдохнул я. Говорить становилось всё сложнее: внизу живота всё сжималось, в ожидании разрядки.

— Да ты просто юный обольститель, — хрипло усмехнулся Валерка.

— Вовсе нет… я… просто давно тебя не видел…

Сжимая крепко ладонь, я уже и не пытался сдерживаться, увеличивая темп, прекрасно понимая, что до кульминации осталось совсем немного.

— Если ты будешь так стонать мне в трубку, то это очень скоро изменится. Мне придется пересмотреть свои планы и приехать к тебе раньше, чем я рассчитывал. Кажется, тебе не терпится, чтобы я тебя трахнул.

— Тебе… не кажется, — прохрипел я. Скользя по члену, пальцы сжимались у самого основания, заставляя меня с каждым движением дышать все сбивчивей и тяжелей. Тело требовало немедленной разрядки, и в то же время сделать это никак не получалось. То ли алкоголь в крови мешал это сделать, то ли…

— Дим…

Я промычал что-то невнятное в трубку. На что Валерка едва слышно усмехнулся:

— Давай, малыш. Я хочу услышать, как ты кончаешь…

И словно мне не хватало именно этих слов, я больно закусил губу, захрипел и практически сразу кончил… С долгожданной разрядкой тело погрузилось в полную отключку — мне было даже лень вытирать вязкие капли с живота. Зато в голове прояснилось.

— Я тебя когда-нибудь задушу, если ты меня так называть будешь, — пробубнил я в трубку, еще не решив, стоит мне смущаться или нет.

— А по-моему, тебе это нравится, — усмехнулся Валерка самодовольно.

Конечно же, он был прав! Эта его манера называть меня какими-то совершенно нелепыми уменьшительно-ласкательными словечками доводила меня до белого каления. Во всех смыслах этого слова. И потому я не стал спорить, промолчав в ответ.

— Ложись спать, — как-то совершенно тепло сказал Валерка. — А я, пожалуй, пойду приму душ.

— Не переохладись, — язвительно заметил я.

— Постараюсь, — усмехнулся он. — И еще, Дим…

— Ммм?

— Увидимся на выходных.

В трубке послышались гудки еще до того, как я успел спросить, что он имеет в виду. Он собирался переезжать в Цюрих только через месяц, и я не надеялся увидеть его раньше. Но с этим я решил разобраться с утра — сейчас мне очень хотелось спать.

Глава 2. Первые самостоятельные шаги и немного неизведанного

Проснулся я уже после обеда и с бешеной головной болью. Что и не удивительно: после полугода спокойной жизни без алкоголя и гуляний по ночам эта вылазка казалась каким-то безумием.

После всех проведенных операций и лечений врачи наложили строгий мораторий на любые нарушения режима и физические нагрузки, но срок действия запретов уже вышел, и я вполне мог возвращаться к нормальной жизни. Хотя, спускаясь с этой странной конструкции, называемой кроватью, я едва не скатился с металлической лестницы, стукнувшись подбородком о ступеньку, что отдалось глухим эхом в голове, словно там царила абсолютная пустота… И я тут же засомневался, что стоило возвращаться к прежнему образу жизни.

Приняв душ — холодный, чтобы хоть как-то прийти в себя — я собрал грязную одежду и постельное белье, которое после этой ночи стоило поменять, запихал всё в сумку с намерением отправиться в ближайшую прачечную самообслуживания и направился на кухню, чтобы залить в себя как минимум литр кофе и наконец-то проснуться. Там я встретился нос к носу со Свеном, который, похоже, только вернулся домой.

— Привет, новенький, — поприветствовал он меня. — Ты выглядишь отвратительно.