Европейские мины и контрмины

– Конференции? – воскликнул он. – Какая может быть тому причина?

Граф Бисмарк взял депешу графа Перпонхера, лежавшую пред ним на столе, и, заглянув в нее, сказал:

– Голландский король сообщил нашему послу в Гааге о готовящейся продаже Люксембурга Франции…

Лорд вскочил.

– Стало быть, – сказал он, – была доля истины в тех слухах, которые недавно стали появляться в газетах и которые потом опровергались как неосновательные?

– Вероятно, так, – сказал Бисмарк спокойно. – Существование Люксембурга утверждено международными трактатами; следовательно, раз прекратил существовать немецкий Союз, и в отношении Люксембурга должны произойти некоторые перемены, то должны собраться державы, подписавшие указанные трактаты, и дать новые гарантии. До тех же пор status quo21 должно оставаться неприкосновенным.

– Но это может привести к серьезному столкновению! – вскричал в испуге лорд.

– Конечно, да, если не вмешаются европейские державы, – отвечал граф с непоколебимой твердостью. – Мы не уклонимся от такого столкновения, о котором я сожалел бы и до коего, без сомнения, никогда не довел бы. Впрочем, – продолжал он после минутного молчания, – вы, кажется, немало заинтересованы в этом: Люксембург есть шаг Франции к Бельгии, и рано или поздно то или другое французское правительство…

– Вы ничего не имеете против того, чтобы я конфиденциально сообщил в Лондон о нашем разговоре? – спросил лорд.

– Напротив, – ответил граф. – Сообщите конфиденциально или официально – я не хочу скрывать ни самого дела, ни своего мнения о нем. Мне будет приятно знать точку зрения вашего правительства на этот счет, особенно если она будет согласовываться с моей.

Лорд Лофтус встал.

– Опасность для спокойствия Европы, – сказал Бисмарк невозмутимо, – может явиться тогда только, когда факт свершится без участия держав, подписавших трактаты.

– Я буду просить лорда Стэнли немедленно обсудить вопрос! – сказал лорд Лофтус, прощаясь с первым министром, который проводил его до дверей и потом пригласил Бенедетти войти в кабинет.

Французский посол занял место, которое только что освободил лорд Лофтус.

– Вас редко видно, дорогой посланник, – сказал граф Бисмарк приветливо. – Уже давно я не имел удовольствия беседовать с вами.

– Вам известно, граф, – отвечал Бенедетти, – что я был нездоров… Я только для того возвратился, чтобы не пропустить дня рождения его величества, и должен был беречь себя. Впрочем, при настоящем глубоком спокойствии Европы не многие предметы требуют обсуждения.

Граф не отвечал, но спокойно и пристально смотрел на посланника.

– Меня беспокоит только один пункт, – продолжал Бенедетти, – а именно Восток. Дела в Сербии принимают весьма серьезный оборот, а положение Австрии, кажется, не позволяет поддерживать порядок на Балканах. Мне хотелось бы думать, что все европейские державы, и особенно Пруссия в своей новой форме, должны добиваться того, чтобы русская политика не делала успехов в устье Дуная, ибо всякая потеря Турции усиливает могущество России.

– Дорогой посол, – сказал граф Бисмарк равнодушным тоном, – признаюсь, я слишком занят устройством несколько запутанных германских дел, чтобы следить за отдаленными вопросами, которые притом не требуют немедленного решения. – Вам известно, – продолжал он, едва прищурив глаза, – что я никогда не читаю корреспонденции константинопольского посла?

По лицу Бенедетти скользнуло выраженье изумления, на губах мелькнула улыбка.

– Если вам поручено, – продолжал граф Бисмарк, – узнать мое мнение о каком-либо специально восточном вопросе, то я попрошу вас конкретизировать этот вопрос и дать мне время обсудить его.

– Я не имею такого поручения, – отвечал посланник, – однако же интерес всех держав в этих вопросах…

– Если Россия действительно задумывает или готовит какой-либо шаг на Востоке, – сказал граф Бисмарк, – это, безусловно, затрагивает интересы других держав, и, – прибавил он, встав и устремив на посланника твердый, проницательный взгляд, – само собой разумеется, подобный шаг не может быть сделан без ведома и согласия Германии.

Бенедетти молчал.

– Мне очень приятно ваше посещение, – сказал граф спокойным тоном после небольшой паузы. – Быть может, вы разрешите загадку, которой я никак не могу понять?

Бенедетти слегка поклонился и вопросительно поглядел на первого министра.

– Граф Биландт, – продолжал фон Бисмарк, не сводя с французского дипломата проницательного взора, – просит у нас оказать голландскому кабинету содействие в переговорах, которые поведет последний с Францией относительно уступки ей великого герцогства Люксембург.

Бесцветное лицо посланника стало еще бледнее, в глазах сверкнула молния; он быстро опустил глаза и дрожащими губами произнес:

– Граф Биландт? Нидерландское правительство? Люксембург? Ничего не понимаю!

– И голландский король, – продолжал граф Бисмарк, – также сообщил нашему послу об этих переговорах.

– Голландский король?! – вскричал Бенедетти, в голосе которого прозвучали негодование и удивленье.