Европейский сезон (СИ)

Флоранс испытала приступ облегчения. Как хорошо, что ее саму никто не видит. Рядом с этим дьявольски прекрасным существом любая другая женщина, одетая или раздетая, заведомо окажется жалкой карикатурой. Тут до Флоранс дошла шокирующее осознание того, что ее саму суккуб, может быть, и не видит, но с Катрин они явно разговаривают. По-крайней мере, выглядело это именно так. Сама Флоранс по-прежнему ничего не слышала, и лишь четко ощущала присутствие подруги. Черноволосая красавица что-то немо и оживленно говорила, улыбалась, и помогала себе жестикуляцией. Флоранс не могла оторвать взгляда от движений гибких рук, обнаженных закатанными рукавами рубашки. Невыносимо захотелось лизнуть желтое предплечье. Флоранс в отчаянии отогнала от себя это блудливое желание, и в этот момент суккуб взглянула на нее. Глаза у Блоод были янтарными, большими, с вертикальными змеиными зрачками. Она чуть улыбнулась, доброжелательно и с нескрываемым интересом. Это был хороший взгляд, и ничего в этом змеином взгляде не было губительного. Флоранс смущенно улыбнулась в ответ. Блоод была прекрасна, даже не смотря на то, что…

Суккуб снова разговаривала с невидимой Катрин, но теперь она то и дело поворачивалась и ко второй гостье, словно приглашая принять участие в разговоре. Из беседы Флоранс по прежнему не понимала ничего, кроме единственного момента, когда суккуб изобразила ладонями, прижатыми к голове, ушки и скорчила столь знакомую гримаску, что не понять, о том, что она спрашивает про Мышку, было попросту невозможно. Возможно, Флоранс поняла бы еще что-то, но приходилось бороться с удручающе бессовестным желанием заглянуть в ворот рубашки суккуба. Раньше Флоранс была твердо уверенна, что у Кэт самый красивый бюст на свете…

Все кончилось в один миг. Сознание Флоранс оказалось вышвырнуто куда-то в темноту. Сверкнула ускользающая в бесконечность звездная спираль. Закричать Флоранс не успела…

Было темно. Кто-то загнано дышал. Флоранс осознала, что пыхтит как марафонец вовсе не она сама, — это Катрин сидела на постели и жадно хватала воздух.

— Что с тобой?! — перепугано ахнула Флоранс, хватая подругу за плечи.

— Ни…чего, — пробормотала Катрин, свистя легкими. — Всегда… так… остро…

С кухни прискакала встревоженная Мышка. Катрин единым махом втянула в себя поданный стакан минеральной воды и заулыбалась уже спокойно:

— Мышь, тебе привет от нашей кровососущей знакомой.

— Да, тебя, Найни, помнят в разных мирах, — Флоранс улыбаясь, попыталась повторить запомнившийся жест суккуба, и показать ладонями мышиные уши.

— Вам снилась Блоод?! — ахнула Мышка. — Вам обеим?!

— Вот чем ты мне нравишься, грызун, так это своей догадливостью, — заметила Катрин, и, взяв девчонку за шейку, заставила сесть на угол постели. — Но тебе нужно набраться мужества, — случилось непоправимое.

Личико Мышки вытянулось.

— Наша Блоод опять "залетела", — Катрин засмеялась.

— Да месяц шестой-седьмой, не меньше, — согласилась, улыбаясь, Флоранс.

— О боже, — пролепетала Мышка, — я уж думала…

— Что тут думать, — Катрин хохотала, — это же прямо не суккуб, а какая-то мать-героиня. "Двум лапам" явно грозит демографический взрыв.

— Вы все шутите, Госпожа, а что там вообще происходит? — с любопытством спросила Мышка. — Какие новости?

— Черт его знает. Мы в основном только личные дела успели обсудить. Если это вообще можно назвать обсуждением, — Катрин теперь уже сама показала "мышиные" уши и радостно захихикала. — Ну ладно, шутки шутками, а, по-видимому, проводник из Блоод не получится. Хотя она и выражает полную готовность явиться в гости. Что ж это мы все сразу беременными оказались? Придется искать другой эскорт. Блоод кого-то имела в виду, но закончить мы не успели.

После чая и обсуждения изменившейся ситуации все, наконец, улеглись спать. Выключив свет, Катрин прижалась к подруге и нетерпеливо прошептала:

— Ну, как?

— Если ты про сами "Две лапы", — то я толком ничего не поняла. Стены крепкие, и это, насколько я понимаю, хорошо. Насчет Блоод… У меня возникли два вопроса, которые требуют немедленного ответа. Первый, — как ты можешь заниматься со мной любовью, после того как побывала в постели со столь идеальным существом?

— Элементарно, моя миссис Ватсон. С ней мы радостно развратничали. Как зверьки. Было увлекательно, что я от тебя никогда и не скрывала. Мы с тобой тоже развратничаем, но у нас есть и еще кое-что потрясающе важное. Как бы объяснить… Это все равно, что сравнивать фугас с вакуумным боеприпасом. С Блоод — восхитительная игра. От игры можно отказаться, а можно побаловать себя. Когда мы с тобой занимаемся сексом, — сгорает все ненужное. Это как жить — или живешь, или, — всё — одна пустая темнота. Вот фигня, — не могу я доходчиво объяснять такие вещи.

— Почему же. Я все поняла. Особенно про вакуумные боеприпасы. Только есть еще один вопрос, — что со мной самой теперь делать? Я же смотрела на нее как загипнотизированная. Хорошо, что в бесплотном состоянии, а то бы слюни до пола текли. Так что, всегда будет?

Катрин хихикнула: