Европейский сезон

— Стой на месте, Найни, — в голосе Флоранс звучало негодование. — Кэт, насколько я понимаю, — Найни не только твоя слайв, но и моя служанка? Я не претендую на многое, но хозяйственные вопросы и проблемы оформления дома, мы с ней способны решить и без твоего прямолинейного командирского участия. Так, или не так?

— Ты совершенно права, мамочка.

Флоранс великодушно позволила себя поцеловать.

— Теперь, Кэт, будь так добра, — пойди наверх и проверь, не забыла ли я свой телефон. Не торопясь, проверь. А Найни пока сделает мне прическу…

* * *

"Рено" выскочил на дорогу.

— Кэт, я не просто потрясена, — да я просто раздавлена собственной слепотой и недомыслием.

— Совершенно не в чем каяться. Это не слепота, — это отточенная хитрость моей мелкой слайв. Она умеет маскироваться.

— Но зачем? Она ведь может подцепить любого парня. Черт, даже обидно, до какой степени она может быть очаровательной.

— Иметь возможность и желать, — совершенно разные вещи, — философски заметила Катрин.

— Так не бывает. Она хорошенькая, — но ходит совершенно безликой. Отзывается на презрительную кличку "Мышь". И это с такими жеманными глазками.

— Глаза у нее самые обыкновенные, — возразила Катрин. — Сейчас это эффект линз и очков. Уж не знаю, как она там их сочетает. Видишь ли, — она искренне считает себя Мышью. Она жаждет ею быть.

Флоранс покачала головой:

— Сумасшедшая. Мне ее жалко.

— Вполне понимаю. Мне ее тоже когда-то было жалко. Пока я не поняла Мышку до конца. Ты тоже поймешь. Главное, — ты ведь уже не боишься, что она сунет тебе фен в ухо?

— Шутишь? Теперь я, пожалуй, начну опасаться, что она оставит мне на шее засос.

— Без твоего позволения? Еще менее вероятно, чем фен в ухо.

Флоранс застонала:

— Боже, я вообще не понимаю — как о таких вещах можно говорить по пути на работу? Я же просто остолбенела, когда увидела девчонку, а ты меня при ней поцеловала да еще назвала мамочкой.

— Мышь знает о нас все и даже больше. Фло, может нам не стоит соблюдать столь строгую конспирацию даже дома? Конечно, когда Жо у себя, то другое дело.

Флоранс снова застонала:

— А что скажет Жо, когда ее увидит?

— Ты же навела необходимые поправки? Я уверенна, — Мышь исполнит все крайне пунктуально.

— Но я-то буду видеть ее такой… такой экстравагантной.

— Фло, — с удивлением сказала Катрин, — я как-то не думала, что ты со своей работой все еще остаешься столь впечатлительной.

— Но это же происходит у меня дома! Катрин, теперь я, в некотором роде, тоже ответственна за девчонку.

— Надо ли это понимать, что Мышь принята на службу?

— Очень точная формулировка. И, между прочим, я буду платить ей жалование. Ты не будешь категорически возражать?

— Не буду. Но у меня, вернее, у меня и Мыши, есть небольшая просьба. Насчет дома.

— Дом? Кэт, мы же выбирали его вместе. Вам что-то не нравиться?

— Не в этом дело. Фло, позволь нам частично возместить затраты по покупке дома.

Флоранс глянула с выражением, весьма напоминающим бешенство, тем не менее, ее голос звучал ровно:

— Боишься, что я вас выгоню? Да, Е-ка-те-рина?

— Не выгонишь. Теперь даже Мышь уверенна, что мы останемся. Не сердись, пожалуйста, Фло.

— Я сержусь? У меня существовала иллюзия, что наши отношения трудно измерить деньгами. Дьявол вас побери! Вообще-то, я просто в вне себя.

— Пожалуйста, послушай меня. Обращаюсь к здравому смыслу топ-менеджера, — Катрин вытащила из заднего кармана джинсов сложенную вчетверо принтерную распечатку. — Вот копия текущего состояния моего банковского счета.

Флоранс прижала бумагу к рулю и через секунду бросила на колени Катрин.

— Заниматься чужими счетами, когда ведешь машину, глупо. А хранить финансовые документы в таком виде еще глупее.

Дальше они ехали в молчании. Катрин начала мысленно проклинать себя, но тут Фло всхлипнула:

— Это нечестно. Еще вчера я гадала, как ты умудрилась взять в кредит эти дурацкие тренажеры. Зачем ты три месяца делала из меня полную идиотку? Тебе нравилось притворяться бездомной и нищей девчонкой? Будь ты проклята, Катрин, ты ведь могла купить этот дом с тем же успехом что и я.

— Так ты же у нас топ-менеджер. Ты и решала финансовые вопросы. Фло, останови машину или мы во что-нибудь вмажемся.

Флоранс, всхлипывая все безутешнее, остановила машину.

Это были настоящие рыдания, когда уже не заботятся о макияже и покрасневших глазах. Флоранс отбивалась, не давая себя обнять. В путаных проклятиях мелькали выражения, весьма удивившие Катрин. Никаких слов утешения Флоранс не слышала, и слышать не желала. Наконец, Катрин схватила ее за руку и заорала:

— Заткнись, Фло, иначе, я клянусь, — сегодня же пожертвую все эти деньги в какой-нибудь фонд помощи психически неуравновешенным топ-менеджерам. Я не шучу.

— Не смей! Это же твои деньги! — простонала сквозь конвульсии Флоранс.

— Ну и что, что деньги! Ты только что сама сказала, что они не имеют значения! Какого хрена ты ревешь?! — Катрин вопила так, что казалось, стекла несчастной машины вылетят наружу.

— Не смей на меня орать, — Флоранс пригнулась к рулю. — Грубиянка маргинальная.