Европейское турне (СИ)

— Хорошо, — Алекс подобрался и отложил столовые приборы, обведя присутствующих холодным взглядом, — если серьёзно, то мне абсолютно безразличен конфликт Пруссии и Франции. Кто из вас правее, а кто левее, всё равно. Начнись сейчас война, я просто уеду продолжать образование где-то в другом месте. Что касается национальных предпочтений, то среди близких друзей у меня как французы, так и немцы, в том числе и пруссаки.

— Хоть честно, — выдавил Шварц, отстав наконец. Дальнейший ужин проходил в неловком молчании, прерываясь лишь короткими репликами о достоинствах того или иного блюда, да просьбами передать приправы.

Шварц со своей назойливостью и вопросами о политике за столом, пересёк некую черту в правилах хорошего тона. Но и попаданец ответил жёстко. В этом времени просто не принято вот, в лоб. Фразы о друзьях-французах и друзьях-пруссаках было бы предостаточно, а правила хорошего тона едва ли не обязывали Алекса добавить затем что-то комплиментарное немцам вообще и закруглить разговор сожалением о военном конфликте.

Хамоватый Шварц не первый раз устраивал такие провокационные разговоры. Не сдержался.

* * *

— Брат-студент! — Весело окликнул его Адольф на выходе из университета, где Алекс осведомлялся о расписании нужных лекций, — давно тебя не видел!

— Дела.

— В Париже? — С хитрой улыбкой спросил фон Нарбэ, опёршись на тросточку.

— В Париже, — кивнул Фокадан, отзеркаливая позу и ничуть не удивляясь вопросу. Студенческая среда достаточно разветвлена, а он не скрывал, что собирается во Францию, — имущественные дела. На развлечения времени почти и не осталось.

— Как тебе Париж?

Попаданец вздохнул еле заметно, все мало-мальски знакомые люди спешили задать один и тот же вопрос. По человечески это понятно, но до чего же надоело…

— Не очень, — честно ответил Фокадан, поглядывая на срывающийся из тучи дождь, — каких-то преимущество перед Берлином не заметил. Больше борделей разве что, да тому подобных заведений для прожигателей жизни, но и нищеты больше. Приехать на пару недель покутить можно, но вот жить там не хотелось бы.

Адольф кивнул удовлетворённо, что-то подобное он и ожидал услышать. Откровенно говоря, попаданца и Берлин не слишком-то впечатлил. Красивый город, этого не оспорить, но вот атмосфера какая-то чересчур военизировано-полицейская.

Страсть пруссаков к мундирам — притча во языцех[62] у всего мира. Не только полицейские или военные, но и почтальоны, учителя школ и гимназий, чиновники, служащие частных контор. Доходит до того, что какие-нибудь филателисты[63] или члены шахматного кружка порой шьют себе клубные мундиры, сочиняют гимн и регулярно маршируют по улицам города к полному восторгу зевак.

— Брат-студент, а не пойти ли нам в пивную? — Бурш залихватски подкрутил усики, подмигивая Алексу и показывая на небо, с которого начали падать тяжёлые капли, — пересидим непогоду.

Пивная проверенная, с перекормленными валькириями. Несмотря на дневное время, народу многовато, и почти все знакомы с Нарбэ. Пока со всеми поздоровались, минуть десять ушло.

— Не злись, брат-студент, — почти искренне попросил Адольф, когда они наконец-то уселись за столик, — я и сам не рад иногда такой вот известности.

Кивок в ответ.

— Ну вот и славно.

Воздав должное пиву и закусив традиционными сосисками, понемногу разговорились.

— … как ты относишься к студенческим братствам?

— Равнодушно-положительно, — после короткого раздумья отозвался попаданец, — достаточно интересно, но я иностранец.

— У нас всякие есть! — Нарбэ аж подскочил возмущённо, — Павелек вон из Богемии, Ласло… всякие ребята есть.

— Они должны быть больше немцами, чем сами немцы, особенно сейчас, — хмыкнул Алекс, не скрывая скептического отношения.

— Да, время сейчас не простое, — нехотя согласился собеседник, медленно усаживаясь, — Самого эта волна национализма не радует. Слишком она мутная. Не то чтобы я против национализма вообще, но попробовал взглянуть на это со стороны, и страшно стало. Национальный патриотизм оседлали люди, преследующие прежде всего свои личные интересы. Иногда — интересы нанимателей, и знаешь что?

— Ниточки тянутся на Остров, — нарочито равнодушно ответил Фокадан, прожевав кусочек сосиски, — это ни для кого не секрет.

— Англичане к войне подталкивают, — кивнул Адольф, сжав побелевшие губы, — к гадалке не ходи. Пехота им нужна. А вот нам воевать с Францией и Россией сейчас нельзя. Да, обидно… ты даже не представляешь, какое оскорбление нанесли Пруссии эти державы, отняв у нас Победу! Но воевать? Не справимся, даже с поддержкой Англии.

— Я бы даже сказал — особенно с поддержкой, — ядовито дополнил Алекс, прервав на секунду рассматривание игры пузырьков в кружке, и остро взглянув буршу в глаза.

— Верно, брат-студент. Верно! Разменяют нас лаймы[64] в итоге, как это не раз бывало. А вот если подождать, сделать вид, что мы смирились с участью вечно быть на вторых ролях…

Лицо Нарбэ стало страшным, исказившись на долю мгновения.