Европейцы

– Надеюсь, вы его не поощряете? – спросил он. – У бедняжки Лиззи не должно быть повода обвинить его в неверности.

– У вашей сестры?

– Они, как вам известно, очень близки, – сказал Эктон.

– А! – вскричала, улыбаясь, Евгения. – Она… она…

– Не знаю, что она, – перебил ее Эктон. – Но, насколько я могу судить, Клиффорд всегда стремился завоевать ее расположение.

– Par exemple! – продолжала баронесса. – Ах он, маленький изверг! Как только он примется в следующий раз томно вздыхать, я тут же скажу, что ему должно быть стыдно.

– Лучше ничего ему не говорите.

– Я и без того уже пыталась его образумить, – сказала баронесса. – Но в этой стране отношения между молодыми людьми носят такой странный характер, просто не знаешь, что и думать. То они почему-то не помолвлены, хотя, на ваш взгляд, им давно уже следовало бы. Возьмите, например, Шарлотту Уэнтуорт и этого богослова. Да на месте ее отца я просто потребовала бы, чтобы он на ней женился, но здесь, по-видимому, считается, что время терпит. То вы вдруг узнаете, что двадцатилетний юнец и маленькая девочка, которая еще на попечении гувернантки… ах, у вашей сестры нет гувернантки?… ну, тогда… которая не отходит ни на шаг от своей матушки – словом, юная пара, в чьих отношениях, казалось бы, нет ничего, кроме столь свойственного их возрасту детского поддразнивания, вот-вот станет мужем и женой.

Баронесса говорила как-то излишне многословно, что не очень вязалось с той томной грацией, которой исполнено было до появления Клиффорда каждое ее движение. Эктону показалось даже, что во взгляде ее промелькнуло раздражение, а в голосе (в частности, когда она говорила, что Лиззи не отходит ни на шаг от своей матушки) иронические нотки. Если мадам Мюнстер была раздражена, то Роберт Эктон был слегка заинтригован; она снова принялась ходить по комнате, а он только молча на нее смотрел. Наконец она вынула свои часики и, взглянув на них, объявила, что уже третий час утра, ему пора идти.

– Я пробыл у вас не больше часа, – сказал он. – В доме напротив и не думают расходиться. Посмотрите, там все лампы зажжены. И ваш брат еще не возвращался домой.

– Ох уж этот дом напротив! – вскричала Евгения. – В нем живут ужасные люди! Ума не приложу, чем они там занимаются. Да я по сравнению с ними простушка и скромница. У меня есть жесткие правила, которым я неукоснительно следую. Одно из них – не принимать под утро гостей, особенно таких умных мужчин, как вы. Итак, спокойной ночи!

Нет, баронесса, вне всякого сомнения, настроена была на язвительный лад, и Эктон, хоть ему ничего не оставалось, как, пожелав доброй ночи, откланяться, был весьма и весьма заинтригован.

Назавтра Клиффорд Уэнтуорт явился навестить Лиззи, и Роберт, который сидел дома и видел, как молодой человек шел по саду, невольно обратил внимание на это обстоятельство. Естественно, ему захотелось как-то примирить его с наступившим, по словам мадам Мюнстер, охлаждением. Но, поскольку хитроумию Роберта задача сия оказалась явно не по силам, решено было в конце концов призвать на помощь чистосердечие Клиффорда. Дождавшись, пока молодой человек стал уходить, Роберт вышел из дому и отрезал ему путь к отступлению.

– А ну-ка, друг любезный, ответьте мне на такой вопрос, – сказал Эктон. – Что вы вчера делали у мадам Мюнстер?

Клиффорд рассмеялся и покраснел, но совсем не как молодой человек, с романтической тайной.

– А что сказала вам она? – спросил он.

– Именно этого я и не собираюсь говорить.

– Да, но я хочу сказать то же самое, – возразил Клиффорд. – А если я не буду знать, вдруг как я не угадаю.

Они остановились на одной из садовых дорожек; Эктон смерил своего розовощекого родственника строгим взглядом.

– Она сказала, что просто не понимает, почему вы ее так бешено невзлюбили.

Клиффорд изумленно на него посмотрел, вид у него был слегка встревоженный.

– Вот еще! – проворчал он. – Да это вы шутите!

– И что когда – приличия ради – вы изредка появляетесь в ее доме, то бросаете ее одну и проводите время в мастерской у Феликса под тем предлогом, что вам хочется посмотреть его рисунки.

– Вот еще! – снова проворчал Клиффорд.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы я говорил неправду?

– И не раз! – сказал Клиффорд, пытаясь с помощью остроумия выйти из затруднительного положения. – Ладно, так уж и быть, скажу вам, – добавил он вдруг, – я принял вас за отца.

– Значит, вы знали, что там кто-то есть?

– Мы слышали, как вы шли.

Эктон размышлял.

– Так вы были с баронессой?

– Я был в гостиной. Мы услыхали за окном ваши шаги. Я подумал, что это отец.

– И тогда, – сказал Эктон, – вы сбежали?

– Она велела мне уходить – уходить через мастерскую.

Эктон размышлял еще более сосредоточенно; если бы где-нибудь поблизости стоял стул, он бы на него сел.

– А почему она не захотела, чтобы вы встретились с отцом?

– Да отцу не нравится, когда я там бываю, – сказал Клиффорд.

Эктон покосился на своего собеседника, но от каких-либо замечаний воздержался.

– И он сказал об этом баронессе? – спросил Эктон.