Эвтаназия, или Путь в Кюсснахт

Бывших нацистов стали находить в придорожных канавах, сбитыми незадачливыми водителями или в авариях, вызванных загадочной неисправностью техники. Гестаповцам, ожидавшим в больницах какой-нибудь несложной операции, вдруг в кровь через капельницу начинал поступать керосин. Кое-кого внезапно обнаруживали задушенными или повешенными у себя дома или в гараже.

— А в 1946 году, — продолжал Рува, — «Мстители» провели самую масштабную операцию — отравили мышьяком хлеб в лагере для бывших эсэсовцев. По крайней мере, несколько сот из них скончались. Но это еще не всё. Убийства нацистских преступников осуществлялись в рамках плана Б. А был еще план А.

Ань, ты помнишь, как барон Мюнхгаузен объявил войну Англии? Ковнер решил поступить примерно так же — объявить войну Германии. Вернее, немцам. Ковнер уготовил им ту же участь, что постигла евреев. Должно было погибнуть шесть миллионов немцев — «око за око»! Нацисты придумали газовые камеры. Ковнер хотел отравить водные запасы в крупнейших немецких городах — Берлин, Мюнхен и Гамбург. Свои люди были внедрены для работы в системах очистных сооружений. Одновременно изготовлялся яд. Кстати, хотя, скорее всего, это миф, ходили упорные слухи, что его помог изготовить Хаим Вейцман, химик и будущий президент Израиля. Словом, когда все было готово, Ковнер с двумя канистрами яда направился в Германию — вершить возмездие. Лишь по случайности он был задержан британцами и оказался в тюрьме. «Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех…», — писал Шекспир. Так сорвался план А, но ведь мог бы и не сорваться. И что тогда?

— Это было бы ужасно! — воскликнула Анна.

— Ты думаешь? Да, с такими ситуациями мы сталкиваемся только в книжках или в кино. И слава богу, что так. Ведь в них человек оказывается перед невозможным выбором. Вот и Ковнер оттуда — из Библии. Он чувствовал себя десницей Божьей. Но кто он на самом деле? Герой или злодей? Мы — люди маленькие — подобных вопросов бежим. Но мне хочется додумать все до конца. И написать об этом.

— Написать его биографию?

— Нет, не биографию. Фантазию. Историю о том, что было бы, если бы он осуществил свой план А. Каким был бы мир после этого. Вариант альтернативной истории.

— Фантазия — это совсем другое. Тут писателю и карты в руки. Выдумывай, лишь бы поинтереснее да пострашнее. Но Ковнер, он ведь реальный человек. А ты хочешь заставить его совершить такое…

— Не я! Он мечтал об этом. И сорвалось только по чистой случайности.

— Но ведь сорвалось, слава богу? И потом — как эта правда вперемешку с ложью будет воспринята? Возможно, до сих пор живы люди, которые его знали, любили? Ты представь, если бы кто-то про нас такую «фантазию» написал? Как бы мы себя чувствовали? Тебе бы вряд ли понравилось.

— Эва куда тебя занесло! Во-первых, нам с тобой это не грозит. А, во-вторых, может быть, и понравилось бы. Но, кстати, почему ты говоришь о Ковнере в прошедшем времени? Он жив, и ему сейчас лет 65, не больше.

— А что с ним было после?

— Недолго посидел у англичан в каирской тюрьме и уехал в Палестину. Писал стихи и песни. Жил в кибуце. Да и сейчас там живет.

— Ох, какая книжка могла бы получиться! Но про реального человека, тем более, живого — так нельзя!

— Я и сам об этом думал. Можно немного изменить имя. Скажем, не Ковнер, а Колкер. Но чувствую, — это важно, чтобы он оставался узнаваемым. Кстати, давай попробуем с ним созвониться. Мне важно понять, почему после первой неудачи он не предпринял вторую попытку, а отказался от своего намерения. Ты как думаешь?

— Не знаю, — опешила Анна. — Мог просто яда не достать. А мог одуматься. Мало ли?..

— Вот второе уже теплее. Но тут не мелодрама — мол, грех там и тому подобное. Ковнер ведь из другого теста. Он — библейский герой, беспощадный к другим и к себе. И жалости к случайным невинным жертвам испытывать не мог. Мне кажется, что после того, что с ним произошло в войну, он душой умер. И воду отравлять, превращать ее из живой в мертвую, отправился уже мертвец. Решил, что послан высшей силой, и отказался, поняв, что возмездие в ее замысел не входит. А что же тогда в этот замысел входит?

— Что? — спросила Анна в замешательстве.

— Не дает ответа, — усмехнулся Рува. — Чтобы этот ответ получить, придется вводить еще один персонаж. Бога.

— Но ты же в бога не веришь?

— Не верю. Я надеюсь. Как и большинство. Надеяться-то мы надеемся, но шансов «Бога узреть» у нас нет. Об этом в Откровении от Иоанна сказано: «О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Это он о нас, о надеющихся. А шанс остается только у горячих, тех, кто верой своей может горы двигать, или у ледяных, как Ковнер.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, он понял, что Бог не даст ему установить справедливость, как он, Ковнер, ее понимал. Так или иначе, не допустит своеволия и справедливого возмездия. Словом, Бога узрел, но не уверовал, а наоборот. Понял, что такой противник ему не по зубам. Потому и отказался. Отказался, скрежеща зубами. Хотя соратники обвинили его в предательстве.