Эвтаназия (СИ)

- А издеваться над человеком гуманно? Я, мужик, слёзы лью. Язык расплющил, чтобы криков моих не слышали. Все распинаются о гуманности, а медицина не может избавить человека от дикой боли. Я, раздавленный червяк, должен соглашаться с вашими доводами. Мне наплевать на закон, который насаждает жестокости. Не умеете лечить, избавьте, укол и все. Прошу Христа ради, помоги.

Вслед уходящему Смелову раздался протяжный вой-стон, душераздирающий, молящий о пощаде. Эдуард бежал по коридору, а в ушах стоял жалобный голос Николая Звягинцева, больного самой страшной мучительной болезнью. Он открыл двери кабинета заведующего клиникой и остановился. Профессор Калинин, лысеющий лев, любимец женщин, с манерами посла и голосом киноактера внимательно посмотрел на вошедшего.

- Что-то стряслось, коллега?

- Да, профессор, я в полном разладе с самим собой, во мне столкнулись жалость и долг.

- Это серьезный разлад. Чем могу помочь?

- В пятой палате лежит друг моего отца Николай Звягинцев.

Профессор пригласил Смелова присесть в кресло, достал пачку сигарет. Закурил.

- Помню такого. Лечение ты ему назначил правильное, уход за ним отличный. Большего ничего нельзя сделать.

- Летаем в космос, а людей от боли избавить не можем. Если мы не в состоянии дать человеку уйти от бессмысленной унизительной парализующей болезни, то нужно издать закон, разрешающий эвтаназию. Мы должны дать выбор самому человеку.

- Что ты хочешь услышать от меня? Добро на эвтаназию? Укольчик, и на тебе, безболезненная смерть избавляет человека от долгоиграющих мучений? Я освобождаю от тягот жизни твоего знакомого, а меня лишают прав, имущества, я обретаю нары вместо мягкой постели? - наклонившись вперед, спросил Калинин.

- Я не хочу, чтобы вы рисковали, но не согласен, с тем, что он невыносимо страдает, жить не способен, и нам нет до этого никакого дела. Закон разрешает мучить беззащитных от лютой болезни людей.

- Ничем не могу помочь, - сухо ответил профессор и встал, показывая этим визитёру, что разговор окончен.

Эдуард Смелов плелся по коридору, остановился у процедурного кабинета, окинул блуждающим взглядом молодую девушку. Люда, медсестра, умело накрашенная, нечто среднее между невинными и пресыщенными девицами, игриво посмотрела на него. Он не двинулся с места. Тогда она подошла к доктору, погладила ему плечо, одновременно наваливаясь грудью на его грудь. Её ножка, обутая в туфлю на низком каблуке, коленом вклинилась между его ног. Соблазнительница потихоньку обвила его рукой. Другою, медленно опускаясь вниз, попыталась проникнуть за ремень. Он осторожно освободился от ее объятий.

- Мне, Людочка, пора.

Насмешница снова попыталась продолжить начатую игру.

- Далеко? Надолго?

- На несколько дней. Лечу навстречу своему счастью.

Сельский дом родителей Смелова осветился радостью приезда любимого сына. Мать, улыбаясь, расставляла на столе завтрак. Посредине красовалась бутылка первача, постоянного спутника сельских застолий. Отец, уже хмельной, улыбаясь, ущипнул за заднее место, проходящую мимо жену.

- Охальник старый, прости Господи. Седой уже, а туда же, - ворчала она.

- Какого выбрала, таков и есть, - ответил тот, наливая самогон в стаканы.

На кухню выскочил Эдуард, на ходу застегивая пуговицы рубашки. Пиджак висел на одном плече. Он помчался к выходу, не остановившись у стола.

- Куда это он? - удивился отец.

- Даша приехала к родителям, я ему сдуру и сказала пять минут назад. Понесся.

- Так она ж замуж вышла. Сын знает об этом? - расстроился отец.

- Я ему доложила, а он шальной совсем, говорит, разведу и баста.

Смелов взбежал на крыльцо деревянного дома и постучал. Дверь открыла Даша, в косыночке, фартуке, домашняя, уютная. Эдуард впился в неё взглядом. Даша отступила, приглашая. - Ты? Входи, но ненадолго.

Эдуард сходу попытался ее поцеловать, но она отстранилась.

- Почему? Почему ты вышла замуж? - выдохнул он. - Ты обещала мне быть только со мной. Разве это не так? - выкрикивал он, сгорая от нетерпения неизвестности.

- Так получилось. У меня муж. Прости, но невесту так долго ждать не заставляют.

- Оставь его. Я за тобой приехал, - его сердце бешено стучало от ревности.

- Ты должен смириться, Эдуард. Сам виноват. Исчез на целый год. Ни звука. Я думала, что не нужна тебе.

- Я старался устроить поскорее нашу жизнь. Попал в лучшую клинику. Хирург. Большие перспективы. Сейчас я ассистент по пересадке органов. Хотел удивить большой зарплатой.

- Мне был нужен ты, а не твои деньги. Теперь поздно. Мой муж порядочный человек, я ему дала обещание быть верной, - она вздохнула и опустила глаза.

- Но ты его не можешь любить? Не можешь! - он не выдержал и обнял её.

Даша вывернулась из его теплых рук, поправила выбившийся локон из-под косынки, отчего её широкие рукава блузки оголились. Он снова не выдержал и схватил в свои объятия. Она сначала уворачивалась от поцелуя, потом нежно обняла за шею и тихонько прикоснулась губами лба, щек, губ. Он поцеловал её в ладонь, прижался щекой к ее щеке.

- Хватит. Иди на наше место. Я буду через полчаса.

- А муж?

- Приедет завтра. Иди.