Эвтаназия советского строя

Полгода работали параллельно – оставаясь и в штатах ЛЭМа и в малом предприятии – по трудовым договорам. Затем уволились из ЛЭМа и перешли в малое предприятие.

Колесов отработал на государство 35 лет. В 1990 году вышел в свободное плавание. Боязно.

Безвременье – хорошее время для снятия пенок, но только в самом начале его. Его малое предприятие оказалось в числе первой сотни в городе, через год их было уже несколько сотен. Слово «государственное» в названии ничего не значило, правила их работы ещё не были определены и предоставляли широкие возможности для финансовых негоций, которые, как говаривали Чичиков и Манилов, не противоречили бы дальнейшим видам России и были бы даже полезны для нее.

Уважаемый академик Лихачев тихо жаловался по ТВ на какие-то малые предприятия, разорявшие его институт – Пушкинский дом. А ведь, наверно, сам подписывал документы уважаемым людям. Или передоверился своим помощникам. Творцы нового мира переводили государственные собственность и деньги под свое крыло, в том числе через малые предприятия. Экономисты убеждали народ: так будет лучше, государство не должно управлять экономикой.

С самого начала работы он обещал работать честно. Обещал самому себе. Я, мол, не нуждаюсь в зарабатывании денег через нарушения закона, я заработаю их честно. (Майкл Карлеоне вообще не хотел продолжать дело своего «крестного отца»). Но – жить в обществе в обществе и быть свободным от общества нельзя (кто сказал?). Начинаешь нарушать понемногу, привыкаешь, потом постепенно шаг за шагом забираешься все выше и выше, но – до общего для всех уровня, что и утешает. Утешало ещё то, что не мог много украсть – нечего, не имел доступа.

За снятие пенок надо платить – первоначальными хлопотами в новой сфере деятельности. Регистрация предприятий ещё не была поставлена на поток так, как это делается при развитом капитализме: заплатил и получил все, что нужно – печать, счет в банке, регистрация в налоговой инспекции, в пенсионном фонде и т. д. Для экономии можешь все делать сам – дорожка протоптана. 10

Ему не повезло с начальницей пенсионного отдела. Ее претензии были частично справедливы – не сразу разберешься в новой форме отчета. Однако она говорила очень много лишних слов, в том числе оскорбительных. Вероятно, характер нордический, склонный к жестокости и немного к садизму. (Наверно, из таких людей вербовали надсмотрщиков в концлагеря). Его характер немного помягче. Пошел в городской пенсионный фонд – жаловаться. Изложил кратко: оплачиваю все сполна и без задержек, придирки начальницы непонятны. Руководитель фонда набрал ее номер, поздоровался и вдруг с ходу:

— Слушайте, а вы премию хотите получать? Да? А как же вы ее будете получать, если на вас наши клиенты жалуются? Вот передо мной сидит директор малого предприятия НИП-Информатика. А, знаете. Недоразумение? Уладите? Хорошо.

Сказал спасибо и ушел. Советские традиции еще сохранялись. Письменной жалобы не писал – не надо передавливать.

Начальница перевела его на рядовую сотрудницу, конфликты прекратились.

В другие, вновь создаваемые фонды по наглому не ходил, отчетов не делал; просто платил с банковского счета и всё. Проходило без последствий.

Кстати, сегодня трудно поверить, но было так: в фонды отчислялось 7 процентов, затем 14, через несколько лет более 42 (!?) Как все-таки хорошо снимать пенки!

В налоговые службы должен был ходить не он, а главный бухгалтер. Подбор его вылился в эпопею. Вот анекдот в тему. Выбирают, кого принять на работу бухгалтером:

— Ответьте, пожалуйста, сколько будет дважды два?

— Четыре, — отвечает первая.

— Не годится, следующий.

— Пять, — говорит вторая.

— Не годится, дальше.

— А сколько нужно? — спрашивает третья.

— Годится, принимаем. 11

Когда ему начислили большой штраф из-за ошибки (или халатности) бухгалтерши, он задумался глубоко и надолго (на квартал). Впереди предстояла большая работа – по уходу от налогов. Соблазн был велик – нужно всего лишь немножечко нарушить с целью поменьше отдать родному государству и побольше оставить себе, своим родным и своим сотрудникам. В делах такого рода велика роль главбуха.

Однако при этом главбух становится человеком, который слишком много знает. Знание – сила, в данной ситуации возможное средство вымогательства (шантажа) или канал утечки информации.

В итоге он решил сам вести бухгалтерский учет, а главбухше предложил уволиться.

Бухучет он вынужден был освоить за многие годы проектирования, буквально по учебнику. К тому же на малом предприятии этот учет чрезвычайно прост – несколько десятков записей (проводок) за квартал; основных средств нет, минимум материалов и т. п.

Надо сказать, что положение налоговых инспекторов с годами усложнялось. Их становилось всё больше (по законам бюрократии), а зарплата их приближалась к прожиточному минимуму, но не снизу, а сверху.