Ex deo natus est. Рожденный богом

       Оррик с трудом сдерживал свое негодование, переживая самый трудный день в своей жизни. Он громко сопел, раздувая ноздри, пытаясь проглотить безадресный гнев. Когда отец упомянул о матери, молодой охотник не удержался и вынул черный нож из паучьего жвала – изогнутый, невероятно острый с елочкой зазубрин по внешнему краю. Нож был подарен отцом на совершеннолетие и в искусной инкрустации наставлял мудрость предков.

        Оррик, с силой сжимая нож, чтобы подавить дрожь в руках, резко провел лезвием по своему левому предплечью. Боль пришла как избавление, а с кровью через рану вытекал гнев.

       – Ты почтешь мою волю?– спросил вождь, спокойно наблюдая за ранением сына.

       – Я отправлюсь на рассвете, и послезавтра вечером буду у ее порога. Я верну долг, и тебе не будет стыдно за меня.

       Джиррар потеплел взглядом и приобнял сына за плечи.

       – Я рад, что за удачу на охоте не ты заплатил жизнью. Пока ты молод, в крови горит много желаний. Но ты научишься их усмирять, а к силе и уму добавишь мудрость. Тебе предстоит править народом и нести за него вину. Я хочу, чтобы ты помог Ольге не с того, что она легенда, и наш народ обязан ей. Она попросила впервые за годы … Ты не помнишь, но Ольга выпестовала тебя. Она ухаживала за твоей матерью последние луны ее жизни, смягчала ее боль, хранила твою жизнь. Ты прожил с ней почти год, прежде чем вернулся к мамкам, братьям и сестрам… Она не чужая тебе… Ты вспомнишь, когда встретитесь.

       Оррик спрятал нож, зажал рану ладонью, и, повернувшись к отцу, сдержанно поклонился. Он отдал дань уважения, строго следуя традициям, и молча пошел к костру товарищей, унося свои раны с собой. Джиррар провожал его отеческим взглядом, едва скрывая улыбку. Он был горд за сына, узнавая в нем себя и угадывая великого вождя, который будет править мудро и твердо.

       Оррик никогда не признавался в этом, но он помнил Ольгу. Помнил ее запах, голос, прикосновение рук. Помнил ее сказки и странные, но приятные слуху интонации… Он не помнил своей матери, но помнил Ольгу.

       Предстоящая встреча была для него волнительной.

                *****

       До старых армейских складов группа Майи добралась уже затемно и без приключений.

       Им еще несколько раз пришлось прибегнуть к оружию, но это были скорее упреждающие действия, нежели реальная угроза. Девушка отметила для себя совершенно иное течение жизни в глубине зараженных территорий. Здесь тоже были в изобилии мутанты, новые существа, странные растения, но не было вездесущей опасности, истерии схваток и непрестанной борьбы за выживание. Здесь было намного спокойнее, чем на рубежах периметра. А еще здесь не было людей.

       Майя обязательно увлеклась бы размышлениями об этом удивительном несоответствии, но ее мысли постоянно возвращались к исписанным страничкам в кармане. Что-то беспокоило в них, приковывало внимание. Вспомнилось упоминание о Городе Света, куда Насфера пыталась безуспешно проникнуть на протяжении многих лет. Провалились миссии вооруженного проникновения и попытки внедрить шпионов.

       Город… Шпионы… Провалы… Эта информация не укладывалась в ее систему знаний о нашествии и заброшенных землях, где жили только монстры и уроды. Из сообщения следовало, что на материке существуют заселенные города, которые живут и способны годами сопротивляться Насфере. Майя часто встречала на рубежах обращенных – людей, подвергшихся мутации. Это были настоящие уроды, животные, лишенные всего человеческого. Они были начисто лишены разума – мерзкие и безмозглые твари, только внешне напоминавшие людей. Кто мог населять города, о которых упоминал полковник?

       – Готово!– инженер выпрямился и отошел от замка.– Дверь в бункер разблокирована. Магнитные замки я отключил. Можем входить.

       Майя выключила фонарик, а когда остальные сделали то же, погрузившись в кромешную тьму, легонько похлопала Громилу по плечу. Получив команду, здоровяк подошел к бронированной двери и ухватился за железное колесо ригельного замка. Дверь заурчала глухими звуками, выдавая работу скрытых механизмов. Когда был сделан последний оборот, прозвучал хриплый вздох, и воздух с шипением вырывался из-за двери. Это был хороший признак, указывающий на разницу давления: помещение оставалось герметичным и могло стать хорошим убежищем.

       Когда Громила с усилием потянул на себя дверь, Майя беззвучно скользнула в образовавшийся проем, нащупывая стволом карабина опасность. Какое-то время она вслушивалась в тишину, а потом сломала несколько трубок химических фонарей и забросила их далеко от себя.

       Огромное сооружение медленно заполнилось тусклым светом, который был не способен дотянуться до высоких потолков и краев ангара. Помещение было заставлено не только стеллажами и ящиками – рядами стояли зачехленные броневики и грузовые автомобили.

       –  Ого,– Майя несколько раз повернулась вокруг своей оси.– Не знаю, как к нашествию, но к войне эти ребята хорошо подготовились.

       – Индикаторы чистые,– сообщил Снайпер.– Если я правильно читаю цвета этих трубочек, здесь нет заражения, и воздух чистый. Можно снимать шлемы.

       Он протянул девушке несколько одноразовых тестеров воздуха.