Ex deo natus est. Рожденный богом

       Она нагнала его на вершине холма. Редкие сосны с кривыми стволами выдавали бедность местной земли, которая могла прокормить лишь редкие травы, лишайник да мох. Хворый лес был прозрачным и позволял видеть далеко.

       – Хутор,– Вал указал на группу приземистых построек в ложбине между холмами.– Его очаг мы учуяли. Пойдем открыто – хозяевам меньше беспокойства.

       Они спускались открытыми участками, давая возможность увидеть себя загодя. Собаки подняли лай, едва ветер всколыхнул кроны деревьев. И когда гости подошли к хутору, к ним навстречу уже спешил коренастый мужичок в кожаной куртке с ружьем в руках и парой злобных собак на поводке.

       – Да что с вами?– забормотал хозяин, когда поравнявшись с чужаками, его псы вдруг заскулили и потянули назад. Собаки были настолько напуганы, что стелились по земле, прижав уши. Их лапы мелко дрожали, а шерсть по хребту стояла дыбом.

       – Может, зверя какого учуяли,– улыбнулась Аля мужичку. Она впервые разговаривала с человеком, оставаясь в человеческом облике, и ее голос немного дрожал от волнения.

       – Может,– согласился тот, с прищуром разглядывая незнакомцев.– Места тут лихие. Всякой твари наберется. А вас каким ветром занесло? Сюда, вроде как, и прийти то неоткуда.

       – С севера мы,– признался Вал.

       – Не знал, что там кто-то есть. Думал, я на самом краю живу.

       Хозяин спустил обезумевших от страха собак, и те, поджав хвосты, рванулись к постройкам, где и схоронились беззвучно.

       – Потому на юг и идем. Нам бы переночевать да лошадь с подводой.

       – С ночлегом вопросов нет,– насторожился мужичок.– А вот лошадь у меня одна. Так что извиняй.

       Он махнул рукой в сторону хутора, приглашая гостей, и пошел вперед.

       – Мне есть, что дать на обмен,– улыбнулся Вал ему вслед.– Пара снегоходов и сани. Это хороший обмен.

       – Почто мне эти снегоходы?– ответил хозяин, не оборачиваясь.– Сеном их не накормишь.

       Он пропустил гостей за ворота и накрепко их закрыл. Частокол вокруг хутора был добротным, способным защитить двор от любого зверя. Вал дождался, пока мужичок повернется к нему лицом, и, заглянув тому в глаза, тихо повторил:

       – Так мне все одно нужна лошадь с подводой.

       Хозяин замер, вглядываясь в пришлого гостя.

       Аля с восторгом переводила взгляд с одного на другого, отмечая для себя в их противостоянии проявление характеров. Для нее все было диковинным: выражение лиц, паузы, голос, интонации. Она впервые присутствовала при общении людей, будучи сама в образе человека. Ей хотелось что-нибудь сказать, показать эмоции, удивленно вскинуть брови или непринужденно рассмеяться. Теперь ей это было дано. Но она не решалась нарушить течение разговора.

       – И что это я сразу не смекнул,– наконец, сдался мужичок, заметно потеряв в настроении.– Это же выгодная сделка. Через полгода опять ляжет снег, смогу на снегоходе кататься окрест. Или сменяю у кого на лошадь, опять же... Забирай подводу.

       – Я покажу снегоходы,– загорелась Аля, счастливая тем, что представилась возможность вставить слово.– Они рядом, у реки. Расскажу, как заправлять, как ездить. Это здорово! Идем?

       – Отчего ж нет?– без энтузиазма согласился хозяин.– Покажу, где ляжете на ночь, и сходим.

       Он провел их в бревенчатый сруб с низкими потолками – примечательная черта северных домов, равно как и низкие двери. Тепло стремится вверх, а холод стелется низом. Жилище должно хранить тепло внутри и твердо стоять к ветру снаружи. Дом хуторянина был сделан по уму.

       За сенцами открывалась большая комната с низкими окнами и массивной печкой в центре, от которой несколько прибранных занавесок крепились к стенам, отгораживая спальные закутки с кроватями. На печи были устроены несколько лежанок: в стужу, обычно, спали на них, а на теплую погоду в кроватях.

       В комнате стоял насыщенный запах домашнего очага, смешавший в одном букете горечь сажи и привкус сухих трав, пучками вывешенных на подбитых мхом стенах. Печь дышала теплом и ароматом стряпни. Приятные запахи вкусно переплетались и щекотали ноздри девушки, кружили голову, томили уютом обжитого. Напольные часы глухо отбивали маятником ритм подобно ударам сердца, что делало дом по настоящему живым.

       Аля не удержалась и подошла к печи, чтобы прижать ладони к ее неровной поверхности. Тепло, едва коснувшись рук, волной разлилось по телу и сдавило грудь, заставив девушку выдохнуть. Она закрыла глаза, сбросила мысли и отдалась ощущению, которого раньше не ведала.

       – Я протоплю на ночь,– по-своему понял жест девушки хозяин.– Но спать лучше в постели. На печи будет уже жарко.

       Он подошел к столу и откинул собранную горкой скатерть, под которой скрывался кувшин с квасом, пара больших кусков хлеба и чугунок с остывшей картошкой. Хозяин уселся за стол на широкую лаву и кивком головы пригласил гостей. Он разломил хлеб, уложив куски прямо на груботканую скатерть, и разлил по кружкам напиток.

       – На вечер кура забью,– пообещал он, дождавшись, когда гости усядутся за стол.– А пока так… Далеко шли?

       – Порядком,– признался Вал, отпив из кружки.– От моря.