Ежегодный пир Погребального братства

Задубел, просто задубел. Думал, вообще не слезу с мопеда, колени просто не разгибались. Теперь вот закатил радиатор под стол, вывернул ручку на максимум и все равно трясусь. Но зато как классно прогулялся. Если переехать шоссе, то пейзаж вдруг разом меняется, вообще не сравнить: можно подумать, что дорогу специально так проложили, прямо как рубеж. По ту сторону — болота с голыми деревьями и бесчисленными водными путями: реками, каналами или просто канавками, которые называются «протоками»; поля там похожи на островки зелени с поваленными деревьями; видел плоские лодки, обычно на корме у них стоит мужчина, отталкивается длинным шестом и правит, видел низкие домики, многие — с цветными ставнями, видел, как, склонившись к воде, полощут пышную гриву плакучие ивы. Можно перемещаться взглядом по полотнищам тумана, вспугивать рыбаков, выстроившихся в ряд, как тополя, на торной тропе вдоль берега, проезжать сквозь белые безлюдные деревни, застывшие в саване известняка. Меня поразила великая красота и безмерная грусть пейзажей, и это еще светило солнце, что уж говорить. Весной поезжу тут на лодке: в некоторых портах предлагают экскурсии. Можно вместе с Ларой, если она приедет на несколько дней на Пасху. К тому времени я буду знать округу как свои пять пальцев, пока что до этого далеко. При наличии карты и навигатора в телефоне я дважды сумел потеряться; в оправдание себе могу сказать, что не так-то легко ехать на мопеде и смотреть в телефон, а уж тем более в карту, да и полное отсутствие рельефа тоже не помогает ориентироваться. К полудню совсем замерз, остановился в каком-то немалом поселке прямо у воды, место явно туристское, есть сувенирный магазин и агентство недвижимости, но, естественно, в четверг, в сильный мороз, утром не было ни души. В магазине продавались какие-то странные местные деликатесы: ликер дудника (что такое дудник?) и паштет из нутрии (представляю себе, как пузатые рыбаки глушат веслом прямо на дне лодки здоровенных водных крыс, а потом крошат их в фарш и набивают кишки, фу!). Ресторан, тоже ориентированный на туристов, предлагал подборку блюд местной кухни: суп из люма (местное название улиток, опять же фу) и угрей, в результате я ретировался в небольшую блинную (идея для статьи: определить южную границу распространения гречневой лепешки; возможно, это так же значимо, как раздел территории по принципу кровли из черепицы и из сланцевой плитки либо использования гранита или известняка. Догадка: не является ли гречневая лепешка вектором политической левизны потребителя?) — довольно милое заведение, на улочке в двух шагах от реки. Горел камин, я согрелся, наелся и продолжил свой круиз, на этот раз в сторону севера. Не заметил, как пересек границу Вандеи и вдруг обнаружил на острове, тоже стоящее у воды, аббатство Майлезэ, то самое, с которого Рабле писал свое Телемское аббатство (теперь в руинах, никаких монахов, конечно, нет, огорода тоже, а уж виноградников и подавно, — купил полное собрание сочинений этого великого человека, о котором я не знаю практически ничего, но приятно жить в окружени титанов мысли, это как-то подбадривает). Дальше ехал на восток, сквозь целую россыпь симпатичных деревушек, осмотрел романскую церковь XII века — круто; потом переехал шоссе в обратную сторону, оказался на равнине и потихоньку прикатил в «Дебри науки», промерзнув насквозь, но радуясь, что чуть лучше узнал окрестности.

Что ж, не вечно нам гулять и веселиться, пора и за работу: надо расшифровать интервью с Матильдой, а потом у меня встреча с мэром, в кафе, в 18:00 — это местное время аперитива. Он должен представить мне деревенского аксакала и помочь договориться об анкетировании, а то можно и опоздать, как он выразился. Дяденька явно преклонных лет. Мэр был так воодушевлен, что я не решился сказать ему, что я не фольклорист и особо не ищу контактов со стариками, — короче, проехали.

17 декабря, продолжение

Лара, ты тут? Ау-у-у! Нет ее. Ну и что мне сейчас писать? На самом деле сложная штука этот Рабле, вообще не рублю в тексте. Просто засада. Только что за две минуты продул партию в тетрис. И чем заняться? Вот Малиновский что бы стал делать? Леви-Стросс точно был бы чемпионом по видеоиграм. Что за дерьмовая профессия — антрополог.

«Какой бы ты ни шел тропой, Либурн увидишь пред собой». Фраза Онезима Реклю из «Раздела мира» как нельзя лучше описывает ситуацию. До Либурна у нас сколько — километров двести пятьдесят? Классно придумал, Онезим Реклю. Никто тебя теперь не читает. Зато выпил — и жизнь наладилась. Я орел, мысль проворна, мысль точна. Идеи так и скачут, так и бурлят, — секунду! сейчас все запишу на настоящей бумаге. Я могу одной рукой писать, а другой печатать.

18 декабря