Ежевичное вино

— Bof. В Ланскне? Им бы пришлось приехать из Ажена или Монтобана, а то и из Тулузы. Кому охота? Мирей пыталась, и не раз. Но она хитрая. Путает следы. Мирей удочерила бы ребенка, если бы ей позволили. У нее есть деньги. Семья помогла бы. Но в ее возрасте, да к тому же глухого ребенка, видимо, они считают…

Джей уставился на него.

— Глухого ребенка?

Клермон удивился.

— Ну да. А вы не знали? С самого рождения. Считается, она знает, как за ней ухаживать. — Он покачал головой. — Вот что ее тут держит, э? Вот почему она не может вернуться в Париж.

— Почему? — полюбопытствовал Джей.

— Деньги, — коротко ответил Клермон, допивая вино.

— Но ферма чего-то да стоит.

— О да, — согласился Клермон. — Но ферма ей не принадлежит. А почему, вы думаете, она так старалась завладеть Фудуином? Она арендует ферму. Ее выкинут, когда аренда закончится, если она не сумеет продлить договор. А шансов мало, после того, что случилось.

— Почему? У кого она арендует землю?

Клермон осушил бокал и довольно облизал губы.

— У Пьера Эмиля Фудуина. Человека, который продал вам дом. Внучатого племянника Мирей.

После этого они отправились изучать товар Клермона. Плохие предчувствия Джея оправдались. Но думал он о другом. Он предложил Клермону пятьсот франков за все про все: глаза строителя на мгновение расширились, но он быстро согласился. Лукаво подмигнул:

— Чутье на хороший товар, э? — Банкнота исчезла в его мозолистой ладони — фокус-покус. — Не переживайте, э. Я вам еще привезу!

Он уехал, выхлопная труба громко фыркнула, взметнув розовую пыль из-под колес. Джей принялся разбирать мусор.

Даже сейчас воспитание Джо не отпускало: Джею по-прежнему тяжело было выбрасывать то, что, возможно, еще могло пригодиться. Уже решив отправить все скопом в печку, он обнаружил, что внимательно изучает то одно, то другое. Застекленная дверь с трещиной посередине могла бы стать сносным парником. Банки, если перевернуть их вверх дном, защитят ростки от поздних заморозков. Мало-помалу барахло Клермона расползлось по полю и саду. Джей даже карнавальную голову пристроил. Осторожно отнес ее на границу между виноградниками и водрузил на столбик забора, развернув мордой к ферме Маризы. Из разверстой драконьей пасти свисал длинный креповый красный язык, желтые глаза мерцали. Джо назвал бы это симпатической магией, вроде установки горгулий на крышу церкви. Джей гадал, как La Pa"ienne расценит его выходку.

32

Пог-Хилл, лето 1977 года

Воспоминания Джея о последних днях того лета путались, как никогда прежде. Тому было несколько причин — хотя бы тревожное бледное небо, что заставляло его щуриться, вызывало головные боли. Джо как-то отстранился, а присутствие Джилли означало, что долгих бесед, какие они вели в прошлом году, больше не будет. И сама Джилли… пока июль превращался в август, Джилли не выходила у него из головы. Джей обнаружил, что думает о ней все больше. Его радость от ее общества была подпорчена неуверенностью, ревностью и другими чувствами, которые он не мог толком понять. Он постоянно пребывал в замешательстве. Он часто почти злился, не понимая почему. Он все время ссорился с матерью, которая тем летом сидела у него в печенках словно бы глубже, чем когда бы то ни было, — все сидело у него в печенках в тот год; он будто лишился кожи, каждый его нерв постоянно был обнажен. Он купил «Где-то витаем» «Секс Пистолз» и крутил его у себя в комнате на полной громкости, к ужасу дедушки с бабушкой. Он мечтал проколоть себе уши. Они с Джилли ходили на Край, воевали с шайкой Гленды, набивали мешки полезным хламом и оттаскивали их к Джо. Иногда они помогали Джо на огороде, и время от времени старик говорил с ними о своих путешествиях и о том, как жил в Африке с масаи или переходил через Анды. Джею чудилась в этих рассказах небрежность, необязательность, словно Джо думал о другом. Ритуал обхода границы тоже усох — минута или две, не больше, окуривание ладаном и размахивание кропилом. Тогда Джею не приходило в голову спрашивать почему, но позже он догадался. Джо знал. Уже тогда он принял решение.

Как-то раз Джо отвел Джея в заднюю комнату и снова показал ему комод с семенами. Прошло уже больше года с тех пор, как он в последний раз открывал его перед Джеем, расстилая перед ним тысячи семян, упакованных, перевязанных, подписанных для посадки, и в сумраке — окна до сих пор были забиты — комод казался пыльным, заброшенным, бумажные пакетики хрустели от старости, этикетки выцвели.

— С виду полная дрянь, а? — сказал Джо, проводя пальцем по пыли на крышке комода.

Джей кивнул. В комнате было душно и влажно, как среди помидорной рассады. Джо улыбнулся немного печально.

— Не верь, сынок. Каждое семечко — чистое золото. Сунь в землю хоть сейчас, и оно рванет в рост. Как ракета. Каждое семечко. — Он опустил руку на плечо мальчика. — Запомни: мыло серо, да моет бело. Главное — что внутри. Искусство.