Ёжики моего детства

Забавные короткие лапки с маленькими коготками. Пушистый живот. Мордочка, словно кулёк. Чёрные глазки. Влажный, блестящий нос. Маленькие усы. Похож… На крысу! Ёжику не понравилось, что мы его так бесцеремонно изучаем, и он стал дёргаться и смешно сучить лапками. Ладно, гуляй! Я отпустил его. Ёжик засеменил под кровать.

— И что? Он будет жить у вас? — завистливо спросил Петька.

— Конечно! — самоуверенно ответил я.

Однако вечером отец сказал, что в доме ёжика оставлять нельзя и что его нужно отнести обратно в лес. С трудом мне удалось убедить отца выпустить ёжика в наш двор. «Он будет жить под дровами или поселится под сеновалом», твердил я.

Отец неохотно согласился.

Напоследок я накормил ежа молоком и печеньем.

Потом мы вынесли моего колючего приятеля во двор и положили на землю. Через пару минут ёжик освоился и не спеша ушёл в темноту ночи.

В полночь громко и тревожно залаял наш пёс Джек.

Это был необычный лай — заливистый, надрывный.

Отец взял фонарик и вышел во двор.

Вернулся он, чертыхаясь.

Оказывается, наш новый жилец решил прогуляться по двору, где его и обнаружил Джек. Встреча собаки, находящейся «при исполнении» и ежа неприятна для обоих. Ёжик в испуге свернулся в клубок, пёс стал лаять и тыкаться в него носом, отчего поранился в кровь. Отец с трудом сумел оттащить разъярённого Джека, а ёжика откатил вниз, в сторону речки, к большому дубу.

Очевидно, наука пошла ёжу на пользу, некоторое время он обходил стороной территорию, где его мог достать Джек. Но иногда ёж, видимо, забывал про прежние страхи, и ночью снова раздавался жуткий лай нашего пса.

С тех пор мы знали, что под дубом живёт наш ёжик.

В вечерних сумерках мы могли видеть, как он выходит на свою неспешную охоту.

Иногда мы ставили на тропинку блюдце с молоком и хлебом, и ёжик быстро «осваивал» наши дары.

Через пару недель подул холодный северо-восточный ветер, и ёжик исчез. Видимо, он снова вырыл для себя ямку и залёг в зимнюю спячку. Насовсем, до весны.

Зимой я забыл про ёжика.

А в начале мая он сам напомнил о себе.

Ночью залаял Джек. Взахлёб. Панически.

Мы с отцом вышли во двор и включили фонарик.

Конечно, это был наш ёжик.

Но как он похудел за зиму!

Я взял ежа на руки — он стал совсем лёгким.

Мне захотелось принести его в дом, но отец не разрешил.

Вечером следующего дня я выставил на тропинку угощение и отошел в сторону. Ждать пришлось недолго. Раздался шорох и из травы высунулся чёрный блестящий нос и стал нюхать воздух.

Блюдце с молоком и кусочек хлеба оказались для перезимовавшего ёжика очень кстати.

А как-то вечером я обнаружил в траве сразу двух ежей.

Они пыхтели и сосредоточенно ходили друг за другом по кругу.

Я решил, что наш ёжик нашёл себе подружку.

Как они были похожи!

Не буду утверждать, что я видел ёжика каждый день. Но пару раз в неделю он попадался мне на тропинке у речки. После кино я бежал домой и, услышав в кустах знакомый шорох, сворачивал в сторону.

Да, это был ёжик.

Наверное, наш.

Потому что теперь я не мог быть уверен — он ли это?

Может это она? Ведь все ёжики так похожи друг на друга.

А в середине лета я обнаружил в траве совсем маленького ежа.

Это меня очень обрадовало.

Значит у наших ежей появилось потомство.

Прошёл ещё один год, а ёжик всё также жил под нашим дубом.

Вот тут-то я и прочёл в книге, что ёжики живут недолго и засомневался, был ли это тот самый ёжик, которого мы принесли из лесу?

Но потом я подумал и решил, что даже если это не он, а его дети, то это всё равно хорошо. Ведь прежде под дубом не было ёжиков, а теперь есть.

С тех пор я неравнодушен к ёжам.

Вечерами, прогуливаясь в сквере, я иногда обнаруживаю в траве ёжа. Присев, рассматриваю свернувшийся колючий клубок. Если ёжик пыхтит, значит, он сердится. Видимо, я помешал ему. Возможно, это ежиха и трогать её нельзя. Если ёжик молчит, то я делаю вывод, что он не прочь со мной познакомиться. Я бережно подсовываю ладонь под его живот, там совсем нет колючек, и несу ёжика к себе домой, кладу на пол, наливаю в блюдце молока и сажусь подле на табуретку.

Проходит совсем немного времени, и мой гость начинает проявлять признаки жизни. Из-под колючек появляется блестящий нос и обнюхивает пол. Рано или поздно ёжик решает обследовать, куда это он попал.

Блюдце с молоком он находит быстро и начинает жадно лакать.

— Наелся? — спрашиваю я.

Ёжик молчит. В блюдце пусто. Значит, наелся.

— Пошли домой, — говорю я и осторожно беру своего колючего гостя на руки.

— Всё. Тут ты живёшь, — говорю я и кладу ежа в траву.

Он неторопливо семенит прочь, а мне почему-то жаль расставаться.

Признаюсь, я никогда не видел сценку, которую часто рисуют художники: как ёжик несёт на спине яблоко.

Наверное, мне просто не везло, но я так надеюсь, что когда-нибудь это случится.