Ёжиково молоко

В реальной жизни всё вообще нихуя не по этому сценарию происходит. Вместо мулатки с Максом чурек какой-то застрял. В пизду такие порнофильмы, если что. Макс, блядь, на работу опаздывает, а этот еблан стоит с букетом цветов в культяпках, видимо тёлке какой настроился присунуть с утра пораньше. Не просто же так он с этим веником по улицам шароёбится, флорист хуев, и улыбается ебальником довольным, как ведущий дядя Володя из популярного ток-шоу «Спокойной ночи, малолетние ублюдки».

Не знаю, кто как, но лично я вообще нихуя не доверяю людям, способным по утрам улыбаться. Хуй проссышь, что за хлам у них во флягах пылиться. Может они в день летнего солнцестояния ебут трупы красноухих черепашек, или, обмазавшись говном, суют себе в жопу жареные гусиные головы, надрачивая при этом по фэншую на фотографию Евгения Петросяна. Но, по-любому, у них со скворечниками не всё ровно, раз они способны спозаранку на такие отчаянные ужимки.

Макс тоже поначалу насторожился, а потом ничего, пока лифт стоял, даже разговорились. Этого бабая Анзором кличут. Ну он Максу и говорит, что к девушке торопится. Ну как, к девушке… «к лубовницэ, брат спищу…». И подмигнул ещё так, сцуко, хитрожопо. «Дэвушка – пэрсик, атвичаю, брат. Аничкой зовут. А муж казьел какойта, на работе сийчас. На сидьмом этаже жывут, да…». Он ещё что-то хотел добавить про ёбаных лифтёров и мэрэ кунем их ближайших родственников, но не успел, потому что Макс со скоростью разъярённого гепарда, догоняющего бухих братьев Запашных, уже приступил к тотальному тюнингу его ебальника. Ну а хули, не надо быть дохуя Лобачевским, чтобы определить, что у них в подъезде на седьмом этаже только три квартиры, в одной из которых живёт потомственный синяк в третьем поколении – дядя Коля, в другой престарелая пара маразматиков деда Миши и бабы Шуры – ровесников Второй Пунической герильи, героев Куликовской битвы и взятия Бастилии, а в третьей – Макс со своей ненаглядной. Такая, ниибацо, шарада с тремя неизвестными.

Когда лифт открыли, Анзорик уже успел просмотреть перед глазами всю свою скоротечную жизнь, и вовсю готовился встретиться с дедушкой Месропом и тётей Барият, последние десять лет наблюдавшими за ростом картошки исключительно со стороны корневой системы, а Макс уже окончил колотить его монитор и старательно пытался засунуть букет ему в жопу. Увидев открытую дверь, Анзор на всех мослах пополз в сторону седьмого этажа, развивая при этом скорость на порядок превышающую установленную правилами дорожного движения, а Макс, сломя голову, побежал на улицу. В башке у него дозревал план мести. Бессмысленный и беспощадный. Как передача «Фитиль», если её показывать на китайском языке с сурдопереводом.

Первым делом он взял свой телефон и отправил с него рассылкой по всем контактам видеоролик, где он свою благоверную отчаянно сношает в ротовую полость, со всей пролетарской ненавистью. Как-то снял, шутки ради, и всё вот руки не доходили удалить. Он там ещё ей на лицо кончает, от чего у неё тушь потекла и круги под глазами такие прикольные – я ебу панду кунг-фу, называется. По-любому, всем должно понравиться. Особенно её тёте Софе из Бердянска. Эта чопорная пизда, когда к ним в гости приезжала, даже при слове «писька» морщилась, как будто говна кусочек на бутерброд ей намазали, вместо чёрной икры.

Потом он позвонил Ане на работу и, представившись её мужем, сказал, что она в этом ёбаном шапито больше не работает. Ибо, ну его нахуй работать в организации, где начальник – пассивный пидорас и копрофаг, главбух пиздит деньги и ебётся с клерками, а их секретарша – проститутка на пенсии. Сказать, что они удивились, это как сказать, что в пизде Вупи Голдберг немного пасмурно.

Затем он тщательно разрисовал ржавым гвоздём её четырёхколёсный пепелац граффити, в стиле «умри в корчах, мудоблядская твареёбина», и перечислил все деньги с их карты на счета благотворительных организаций. Пусть теперь, сука, при разводе отсуживает эти бабки у Гринписа, фонда «Обожжённые зоной» и адвентистов седьмого дня, сказал он себе, радостно потирая при этом руки.

И в довершение всего, он пошёл к своей горячо обожаемой тёще, Тамаре Фёдоровне. Когда эта ничего не подозревающая женщина открыла дверь и, глядя на его обезумевший ебальник, недоумённо раззявила снабжённый искусственной челюстью пищеприёмник:

– Максимушка, а што такое случилось?