Ёжиково молоко

Но в этот раз никаких посторонних бабок не было. Чужие, как говориться, здесь не ходят. Исключительно только наша группа собралась, в полном своем составе. Даже Юля пришла, чего никто в принципе и не ожидал. Юля это такая моя однокурсница, красивая шопесдец, и такая же неприступная, почти, как город герой Ленинград в ходе второй мировой войны. На нее вся мужская половина нашей группы дрочила, и часть женской тоже. Практически массово, хуй его знает как ей все это время не икалось. При этом она сцуко никому не давала, ни в рот, ни в ухо, ни куда. Говорю же, скромная была дахуя, да еще и из приличной семьи. У нее папа, помнится, учителем биологии в школе работал, а мама почетный библиотекарь района, с такой наследственностью люди вообще бывает не ебуца никогда в жизни, не говоря уже про минеты. В нашей группе даже ставки делали, кто первый разгрызет этот крепкий орешек, оказавшийся не по зубам всем остальным.

К слову, я тоже ее хотел до кровавых мозолей на своих ладонях, еще с самого первого курса. Если быть до конца откровенным, я в период своей студенческой юности отчаянно хотел только две вещи: Юлю, и пожрать. Причем, если с пожрать можно было что-то сообразить, то с Юлей нихуя подобного не получалось. То есть в своих фантазиях и снах я ее регулярно и разносторонне сношал, иногда даже в компании с Моникой Беллучи, Джессикой Альбой, и прочими звездами мирового кинематографа, а вот провернуть такое в реальности все как-то не срасталось. Очевидно, звезды не располагали. Но увидев ее на этой вечеринке, я сразу понял, что это мой сцуко шанс, и пришла пора оседлать эту строптивую лошадку.

Не буду вдаваться в подробности этой вечеринки, кто был студентом сам знает, что обычно происходит на подобных мероприятиях. Треш-угар-веселье, если быть совсем кратким. Смысл в том, что к полуночи все уже изрядно напились, а некоторые и совсем упились в хлам, потому что праздник и ниибет, что само по себе уже какбэ полностью располагало к неминуемому разврату и беспорядочным половым связям. Поэтому, как только зазвучали куранты, я, совершенно неосознанно для себя, загадал, что хочу выебать Юлю, и потом еще это раза три повторил это в уме, для верности. Не знаю, что загадывали остальные, но спустя пять минут ко мне походит пьяная нифпизду Юля, и говорит– пошли, Миша, потанцуем? Во, думаю, фартит как нипадецки. Правда, я вообще-то нихуя не Миша, но глупо отказываться от танца из-за таких пустяков и условностей. Хуй пойми кого она себе в этот момент представляла, Михаила Горбачева, Задорнова, или еще какого Шуфутинского, но я не стал ее разочаровывать. Тем более в процессе танца, под звуки популярной в то время музыкальной группы «Руки вверх», я весьма удачно провальсировал ее в сторону незанятого туалета, где, без видимого сопротивления с ее стороны, мы и уединились.

Возможно сейчас какие-нибудь ебучие эстеты и всезнающие гурманы скажут, что это нихуя не по гусарски, драть обожаемую девушку в помещении туалета, не отвечающем санитарно –эпидемиологическим нормам и голливудским представления о романтике, что это надо делать исключительно на лепестках роз, в лучах заката, под музыку Вивальди, ну или Рамштайна, кому что короче нравится. Так вот пусть эти ебанутые романтики и импотенты идут строго нахуй, ибо они видимо никогда в жизни не хотели девушку настолько, что место ебли уже не играет никакой значимой роли. Мне кажется, в тот момент, я ее и в помещении морга отымел бы без всяких моральных терзаний, хули ж говорить про туалет. Там заодно выяснилось, что Юле не чужд оральный секс. Это я не просто так вам сказал, к слову, чтоб похвалиться, как я ловко пристроил свой член в чью-то ротовую полость, а чтоб всем было предельно ясно и понятно, что желания сцуко исполняются по полной программе. Дальше исполнилось и все остальное. Кстати, она оказалась уже не целкой, что несколько снизило мой восторг от сексуальной победы, но не настолько, чтоб прекращать совокупление, и идти доедать пельмени.

По окончании процесса, подробности которого я раскрывать не буду, я решил оставить Юлю наедине с ее мыслями, а сам пойти подкрепиться. И не потому что я такой черствый и бездушный скот и подлец, а потому что Юля уже никуда не денется, а пельмени со стола, в окружении вечно голодных студентов, имеют свойство уходить как в море корабли, быстро и регулярно. И пока я доедал полуфабрикаты, на моих глазах вырисовывается следующая сцуко картина маслом, Юля, все так же пошатываясь, подходит к Витьку Харьковскому, и говорит – пойдем, Миша, потанцуем.