Ёжиково молоко

Первым тогда прибежал старший санитар Игорь. Хотя, на мой взгляд, Игорь не совсем подходящее название этой машины для убийств. Для полноты образа, ему не хватало только бензопилы и кровавого фартука. В общем Игорь и более морально устойчивых людей вгонял в духовное уныние, Миша же увидев его стал цепляться зубами за забор пытаясь быстрей оказаться за его другой стороной. А Игорь обрадовался так неслабо, говорит, "смотрите, сам пришел" , и пальцами захрустел, разминая ладони.

Когда мы с Колей, после звонка, приехали забирать это чудо, Миша все время плакал и бормотал, что его нельзя убивать, и что сцуко характерно, не выпускал из рук шоколадку. Таким он оставался несколько дней, пока Коля не вылечил его старыми народными таблетками типа «песдюльгин».

Записки дознавателя

Юля была наркоманка, а еще она была проститутка, и у нее был СПИД. Такой веселенький апокалипсический коктейль для катастрофических долбоебов. Но ей было на это похуй. Как и на своих малолетних детей, родительских прав на которых ее лишили несколько лет назад, на отсутствие постоянного жилья и на непогашенную судимость. Ей вообще на все было откровенно похуй. Такой вот монументальный памятник вселенского похуизма. Она даже казалась веселой. Глядя на ее опухшую морду с гнилыми зубами и давно немытыми волосами, трудно было представить, что ей только 28 лет, еще трудней было представить, что ее кто-то ебет, и что сцуко самое фантастическое, что за это ей кто-то платит. Я скорее выебал бы полосатого дикобраза, но, очевидно, на трассе "Ростов-Махачкала" свои каноны оценки женской красоты, ниразу не совпадающие с мнением авторов кинофильма «Красотка». Джулия Робертс сосет хуй клиентов исключительно в кино, а в жизни, на трассе сосут хуй такие как Юля.

Она у меня была не первой подозреваемой со СПИДом. По мне, так лучше СПИД, чем туберкулез. СПИДом по крайней мере нельзя заразиться бытовым путем. А когда очередной недоносок кашляет при допросе, выплевывая свои легкие на пол, приятного не то чтобы много, его скорее вообще нет.

Первый из них был в самом начале работы, конченный сорокалетний наркоман из соседней деревни. У него даже была жена, работающая бухгалтером в поселковой администрации, и дети– ученики младших классов средней школы. Я не знаю как он ебался со свой женой, и ебался ли вообще, но жили они вместе, несмотря на его вирус иммунодефицита и синдром зависимости от опиатов. Обычная сельская семья с папой наркоманом. Факт наличия у него СПИДа для меня был ипическим шоком, сродне нихуевому удару стальной трубой по голове, наверное так в средние века боялись прокаженных и прочих чумных отщепенцев, с которыми, случайно поздоровавшись за руку, ты имел нихуевый шанс без всякой очереди отправиться в страну вечной охоты, прихватив заодно население всей ближайшей деревеньки. Позже я привык. СПИД, как выяснилось, не такая уж редкая штука даже для нашей провинции. Запомнился парень 23 лет, он был из Питера. Задержали с наркотиками в поезде. Глупо было их прятать под подушкой. Но у него были в жизни проблемы и похуже. СПИД и гепатит С одновременно оставляли ему мало шансов на долгую и счастливую жизнь. По его расчетам впереди у него был примерно год жизни, поэтому он жил в свое удовольствие и на большее не рассчитывал. Перспектива условного срока длинной в два года его явно смешила. СПИД он подцепил с чьей-то иглы, а потом уже и гепатит С. С его везением ему надо было играть в лотерею.

Юля была и не первая подозреваемая проститутка. Их было много. Все ужасные до безобразия и безобразные до ужаса, вместо похоти вызывающие лишь рвотные позывы и желание больше никогда их не видеть. Возможно, есть красивые проститутки, но мне они не попадались. Каждая из них была наркоманкой.

Олесю взяли в лесу. Ей тогда было 18 лет. Она была чумазая и косая. Ее трахал на капоте своей раздолбанной шестерки шестидесяти восьми летний дед, почетный донор и ветеран труда. Он был у нее постоянным клиентом. Но доебаться им не дали. Деду пришлось дрочить дальше самостоятельно, а Олесе отправляться в отдел. У нее в одном кармане были презервативы, а в другом чеки ацетилированного опия. И еще у нее был сифилис. Когда она находилась в изоляторе временного содержания, дед тратил на нее все свои пенсионные сбережения, принося ей передачки с тортами, прирожденными и шоколадом. Хотя ей больше нужна была доза. Дед говорил, что не может без нее. В дешевых женских романах это называется любовь, а в жизни это называется долбоебизм. Олеся умерла через два года от передоза. А дед, очевидно, нашел себе другую Олесю по сходной цене.

Аня была единственная более менее приличная из всех проституток. В ней даже был какой-то лоск, правда изрядно потертый. Когда-то она работала в Москве. Потом она стала работать на нашей трассе. Этого ей хватало, чтоб покупать наркотики. Но не хватало, чтоб лечить цирротический туберкулез легких. Вот такая ниразу не гламурная картинка из жизни жриц любви.