Ежов. Биография

Но если саморазоблачение Ежова не являлось результатом внешнего давления, то непонятно, почему, вместо того чтобы продолжать так всех интересующую тему его преступной антигосударственной деятельности, он начал вдруг рассказывать то, о чем его никто вроде бы и не спрашивал.

Следующая запротоколированная встреча Ежова со следователями состоялась 26 апреля 1939 года. О том, какое значение ей придавалось, свидетельствует присутствие на допросе самого Л. П. Берии, а также начальника Следственной части НКВД СССР Б. З. Кобулова. Для начала Ежову были высказаны претензии в недостаточной искренности:

«Вопрос: На предыдущем допросе вы показали, что в течение десяти лет вели шпионскую работу в пользу Польши, Однако вы скрыли ряд своих шпионских связей. Следствие требует от вас правдивых и исчерпывающих показаний по данному вопросу.

Ответ: Должен признать, что, дав правдивые показания о своей шпионской работе в пользу Польши, я, действительно, скрыл от следствия свою шпионскую связь с немцами.

Вопрос: В каких целях вы пытались отвести следствие от своей шпионской связи с немцами?

Ответ: Мне не хотелось показывать на следствии о своей прямой шпионской связи с немцами, тем более что сотрудничество с немецкой разведкой не ограничивалось лишь шпионской работой. По заданию германской разведки я организовал антисоветский заговор и готовил государственный переворот путем террористических актов против руководителей партии и правительства»^{485}.

После этого то ли реального, то ли вымышленного диалога последовал рассказ о том, как летом 1934 г., в период пребывания Ежова на лечении в венской клинике профессора Ноордена, он якобы соблазнил одну из медсестер, и однажды, во время их свидания, в комнату, где оно происходило, неожиданно вошел старший ассистент профессора Ноордена д-р Энглер, который устроил скандал и намекнул, что вся эта история может просочиться в прессу. Не взяв предложенные деньги, д-р Энглер заявил, что хорошо представляет, какое положение Ежов занимает в СССР, и что либо он даст согласие на сотрудничество с немцами, либо будет дискредитирован в печати. Ежову будто бы пришлось согласиться на эти условия и дать письменное обязательство работать на немецкую разведку.

Впоследствии, рассказал далее Ежов, немцы, не довольствуясь получаемой информацией, стали подталкивать его к созданию в НКВД такой же заговорщицкой организации, какая была создана в армии во главе с маршалом А. И. Егоровым, с тем чтобы к началу войны между СССР и Германией обе организации могли, объединившись, осуществить успешный захват власти в стране.

Организация в НКВД была, по словам Ежова, им создана, однако, чем она занималась, он не сообщил, а сразу перешел к событиям осени 1938 г., когда после появления в НКВД Берии заговорщики пришли к выводу, что во избежание провала необходимо организовать убийство руководителей партии и правительства. Приурочить данную акцию решено было к 7 ноября 1938 г., то есть ко дню празднования 21-й годовщины Октябрьской революции. Вот как это предполагалось сделать:

«Фриновский, Евдокимов, Дагин и я договорились 7 ноября 1938 г. по окончании парада, во время демонстрации… путем соответствующего построения колонн создать на Красной площади пробку. Воспользовавшись паникой и замешательством в колонне демонстрантов, мы намеревались разбросать бомбы и убить кого-либо из членов правительства»^{486}.

Реализация этого замысла была будто бы возложена на И. Я. Дагина и его людей из Отдела охраны ГУГБ НКВД, однако 5 ноября 1938 г. все они были арестованы, и осуществить задуманное не удалось. Позднее, уже после отставки с поста наркома внутренних дел, Ежов, по его словам, пытался подбить на осуществление террора против Сталина некоторых своих знакомых, но из этой затеи тоже ничего не вышло.