Ежов. История «железного» сталинского наркома

Речь идет об операции отрядов войск особого назначения по ликвидации банды Энвера в Восточной Бухаре осенью 1921 года, в которой, по некоторым данным, участвовал красноармеец Г.М. Маленков. В этой связи нельзя исключать, что Ежов был направлен из Москвы в командировку в Туркестан. Но вряд ли можно допустить, что руководил этой операцией Ежов, не имеющий ни соответствующей военной подготовки, ни опыта боевых действий. Если Ежов и был там, то каким-нибудь комиссаром при штабе. Очевидно, в период расцвета «сталинского наркома» льстившая ему пропаганда переоценивала его вклад в борьбу с басмачеством. Но тем не менее пребывание Ежова в 1921 году в Средней Азии подтверждает и В.Ф. Некрасов в своей книге «Тринадцать «железных» наркомов». В очерке о Ежове он пишет: «В годы Гражданской войны Ежов военный комиссар ряда красноармейских частей, где он служит до 1921 года. После окончания Гражданской войны он уезжает в Туркестан на партийную работу…» Если эта версия не соответствует действительности и Ежова в то время не было в Средней Азии, то вряд ли весь этот период он бездействовал и находился в отпуске. Он мог быть на лечении в Москве: по некоторым данным, в начале двадцатых годов он болел туберкулезом. Это в какой-то степени подтверждает его заявление в бюро Марийского обкома РКП(б) от 13 октября 1922 года с просьбой о предоставлении ему отпуска: «С Февральской революции не пользовался отпуском. В феврале месяце с.г. прямо из больницы направлен в Маробласть. Измотался вконец. В настоящее время болею и чуть ли не 7-ми видами болезней».

Двадцатого февраля 1922 года Оргбюро ЦК РКП(б)3 рекомендовало Ежова на должность ответственного секретаря парторганизации Марийской автономной области. Ему не было и двадцати семи лет, когда началась его карьера партийного руководителя.

Перед самым отъездом из Казани Ежов делает благородный жест. Он обращается с письменной просьбой к секретарю областкома А. Карпову посодействовать поступлению в электротехническую академию Красной Армии талантливому изобретателю Константину Капьяну, бывшему казачьему офицеру, а теперь курсанту радиошколы, прибывшему в Казань из 60-й дивизии, дислоцированной в Киеве. Это со стороны Ежова не только забота о способном человеке, выдвинувшем ряд идей, опережавших уровень радиотехники того времени, но и определенная ответственность, поскольку он письменно ходатайствовал за бывшего офицера.

23 августа 1921 года

Заседание бюро Татарского обкома РКП(б) подходило к концу.

— У нас остается еще один вопрос, товарищи, — сказал, поднявшись из-за стола, ответственный секретарь обкома. — Нужно принять решение об откомандировании заместителя заведующего агитационно-пропагандистского отдела обкома Ежова Николая Ивановича в распоряжение ЦК РКП(б) для дальнейшей профессиональной партийной работы. Думаю, дадим сначала слово товарищу Ежову, пусть расскажет о себе.

Вдоль стены на стульях сидело несколько приглашенных на заседание и среди них напоминавший подростка маленький щуплый человек в красноармейской форме. С виду он был неказист и выделялся только богатой черной шевелюрой, которая делала его немного выше ростом. Он поднялся, вытащил из кармана гимнастерки сложенные вчетверо листы бумаги, расправил их и стал зачитывать текст звонким, приятным и хорошо поставленным голосом:

— Считаю необходимым дать характеристику только своей революционной деятельности как члена партии, по которой только можно судить о пригодности члена партии.

Уроженец города Петрограда. Родился в 1895 году. Сын рабочего, отец работал на многих петроградских заводах. Год учился в начальном училище, затем отдан учеником к портному, работал около двух лет, затем перешел на кроватную фабрику Преловского, после чего на Путиловский завод. В общем и целом ничем не отличался от рабочего массовика, за исключением того, что много читал и увлекался чтением. Штрейкбрехером никогда не был, участвовал в забастовках, демонстрациях и так далее, подвергался репрессиям, как и многие рабочие. Был известен в то время среди товарищей под кличкой Кольки-Книжника.