Ежов. История «железного» сталинского наркома

Николай Иванович закончил выступление и сел за стол президиума. Он заметил, что к трибуне подходит низкорослый, плотный, седой мужчина с «мушкетерской» бородкой, в гимнастерке без знаков различия с орденом Красного Знамени. Это старейший чекист Артур Христианович Артузов. Его настоящая фамилия Фраучи, обрусевший швейцарец, сын переехавшего еще в прошлом веке в Россию сыровара. В партии состоит с семнадцатого года. В ВЧК с 1919-го. Работал с Дзержинским, провел ряд военных контрразведывательных операций, руководил арестом Савинкова. В начале тридцатых руководил иностранным отделом ОГПУ, а затем НКВД. Потом его перевели в разведку РККА заместителем начальника и присвоили звание корпусного комиссара. Ежов никогда не верил Артузову, хотя с Ягодой у того были очень плохие отношения. Еще работая в ЦК, Николай Иванович считал Артузова человеком неискренним, нелояльным к партии, а придя в НКВД, был доволен, что того уже там нет. А в конце тридцать шестого начальник особого отдела НКВД Израиль Моисеевич Леплевский, занимавшийся контрразведывательной работой в Красной Армии, изложил Ежову материалы о связях Артузова с немецкой разведкой. Но тогда Сталин после доклада Ежова порекомендовал не спешить с арестом Артузова и тщательно понаблюдать за ним, выявить связи. Оставлять этого предателя на руководящей должности в Разведупре РККА было рискованно и Ежов предложил перевести его снова в НКВД для подготовки материалов к предстоящему двадцатилетнему юбилею органов госбезопасности, лишив его таким образом доступа к секретным сведениям. Опытный и проницательный Артузов понял, что его таким образом подводят к аресту, заметно нервничал, но поделать ничего не мог.

— Товарищи, — сказал хорошо поставленным голосом Артузов, — в труднейшие для революции дни Ленин поставил Феликса Эдмундовича Дзержинского во главе ЧК. В еще более сложное время товарищ Сталин поставил своего лучшего ученика Николая Ивановича Ежова во главе НКВД. Товарищи! Мы, большевики, научились быть безжалостными не только к своим врагам, но и к самим себе. Да, Ягода действительно хотел играть роль Фуше. Он действительно хотел противопоставить НКВД нашей партии. Из-за нашей слепоты мы невольно участвовали в этом заговоре.

Артузов сделал паузу, повернул голову в сторону президиума и продолжил:

— В 1930 году, товарищи, когда партия впервые почувствовала эту тенденцию и, желая положить ей конец, назначила в ОГПУ старого большевика Ивана Алексеевича Акулова, что сделали мы, чтобы помочь Акулову? Мы встретили его в штыки! Ягода всячески старался помешать его работе. А мы, товарищи, не только поддержали саботаж Ягоды, но пошли еще дальше. Я должен честно признаться, вся партийная организация ОГПУ была занята саботажем Акулова.

Артузов беспокойно искал взглядом хотя бы малейшего намека на одобрение на скуластом личике Ежова. Он чувствовал, что наступил нужный момент, чтобы отвести подозрения от себя.

— Спрашивается, кто был в это время руководителем партийной организации ОГПУ? Им был Слуцкий!

Довольный своим выступлением Артузов быстро вернулся в зал. А в это время к трибуне уже пробирался начальник иностранного отдела НКВД комиссар госбезопасности 2-го ранга Абрам Аронович Слуцкий. Не так давно он сменил Артузова на этом посту, и Ежову было известно, что отношения между ними были всегда натянутыми. У них были свои счеты.

— Артузов пытался представить меня как ближайшего сотрудника Ягоды, начал Слуцкий. — Отвечу, товарищи: конечно, я был секретарем партийной организации ОГПУ. Но кто же был членом коллегии ОГПУ — Артузов или я? Спрашивается, можно ли тогда было быть членом коллегии ОГПУ, не имея полного доверия Ягоды? А еще Артузов уверяет, что своей «верной службой» Ягоде на посту секретаря парторганизации я заработал себе загранкомандировку в награду за саботаж Акулова. Но я утверждаю, что моя командировка состоялась по настоянию самого Артузова. В течение многих лет Артузов находился в дружеских отношениях с Ягодой.

Слуцкий отыскал глазами сидевшего в зале Артузова и, обращаясь к нему, произнес:

— Скажите, Артузов, где вы живете? Кто жил напротив вас? Буланов. А разве не он был одним из первых арестованных. А кто жил этажом выше, Артузов? Ягода! А теперь я спрашиваю вас, товарищи, можно ли было в известных обстоятельствах жить в одном доме с Ягодой и не пользоваться его полнейшим доверием?

Разгорячившийся во время своего выступления, Слуцкий тяжело дышал. Зло взглянул в сторону Артузова, он быстрым шагом проследовал в зал.

С трибуны уже еще кто-то проклинал Ягоду, разоблачал Паукера, но Ежов пропускал все это мимо ушей. Он думал, как лучше завтра утром доложить Сталину о схватке Артузова со Слуцким. Ежов заметил, что Хозяин вообще не любит старых чекистов, а этих двух особенно, поэтому такая информация должна прийтись ему по душе.

24 апреля 1937 года

Ежов придавал большое значение сегодняшнему совещанию наркомов республиканских НКВД, полномочных представителей краевых НКВД и областных управлений и тщательно готовился к своему выступлению.