Эзотерическая астрология

Если коснуться религиозной философии, то эсхатология (учение о конце света) занимает в ней почетное место, и пророчества, пышно живописующие закат земного бытия, изучаются весьма основательно во все времена, в том числе и относительно благополучные. Что-то в людской душе сладко замирает, когда бородатый волхв с горящими глазами грозно сулит грешной пастве суровые испытания с вероятным спасением незначительного процента наиболее духовно вооруженных и продвинутых индивидуумов… Видимо, лишь окончание любого действия придает ему глубину и смысл, и потому специалисты-эсхатологи почитались и ценились всегда.

Поэтому типичный человек растворения совсем не обязательно зловещ и мрачен или закомплексован выше всякой меры, — его отличает в первую очередь особый взгляд на мир и специфическая расстановка ценностей. Фазы рождения, развития и успешного функционирования (при всем их блеске) не привлекут его внимания; он равнодушно скользнет по ним взглядом и многозначительно скажет: "Мы еще посмотрим, что со всем этим будет чуть позже". Зато процессы распада, увядания, декаданса будут интересовать его чрезвычайно, и здесь он может стать экспертом, способным, кстати говоря, довольно точно восстановить всю жизненную историю объекта по его виду в совершенном упадке. Он мастер рассуждать и делать выводы "задним числом", то есть по окончании событий, и его анализы могут быть довольно глубокими.

Ему будет трудно учиться, особенно учитывая жизнеутверждающий ключ, в котором по преимуществу написаны современные учебные пособия: "Рано утром бригада девочек сажала розовые кусты. Посадив половину нормы, девочки с устатку полчаса распевали пионерские песни, после чего, чтобы успеть вовремя, увеличили производительность своего труда на 23,7 %…" Гораздо ближе его сердцу была бы задача, начинающаяся в таком стиле: "Поздно ночью темная компания ломала сучья яблони со средней скоростью 2,8 сука в минуту…" Если говорить серьезно, то человеку растворения морально трудно начинать любое дело, а особенно осваивать новые территории, поскольку его с самого начала мучает вопрос: "Ну, потрачу я массу сил, выучусь, отработаю — и что дальше? Зачем все мои старания?" Зачем — станет ясно лишь к концу многочисленных трудов, большая часть которых не будет иметь прямого отношения к истинному смыслу процесса — но все же будет иметь к нему (смыслу) косвенное отношение, и без этих трудов смысл достигнут не будет, — однако принять такое положение вещей человеку растворения очень трудно.

На низком уровне человек растворения может бездарно угробить все, что попадет ему под руки (включая и собственную жизнь), и при этом еще сильно отравить окружающую среду. Желая покончить жизнь самоубийством, он выпрыгнет из окна девятого этажа так, что спланирует кому-нибудь на спину, и будет долго лежать рядом с ним на вытяжке, философствуя о деснице Божьей, хотя в данном случае уместнее было бы вспомнить о левой ноге сатаны. На высоком уровне человеку растворения будет дан особый дар видения жизненных тонкостей, глубин — то, что называется мудростью в лучшем смысле слова, и второй дар — благословения, о котором нужно сказать подробнее.

Все мы со школы знаем пушкинское:

"Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил", —

но мало кому приходит в голову вопрос: а что, не сходи он в гроб, благословение было бы слабее? Однако мудрый и наблюдательный Пушкин ничего просто так не писал, и действительно, человек в фазе растворения имеет особый дар благословения для окружающего пространства — если только не прихватывает его части с собой. Это тонко чувствовали древние греки: в битве за Трою никто из великих героев не умирал от вражеского удара сразу, но непременно дожидался, когда его подберут друзья, к которым обращал свои последние слова — просьбу или завещание, имевшие особый вес и значительность. Обычай откровенно и ответственно высказаться перед смертью — или уже после нее, в завещании — имеет очень глубокие основания, так как эти слова воздействуют на судьбы окружающей реальности гораздо сильнее обычных. То же справедливо и в менее драматично выраженной ситуации воспитания ребенка стареющими дедом или бабкой: их тихие и мягкие слова и косвенные воспитательные методы производят гораздо большее впечатление и остаются в памяти дольше и ярче, чем следы громогласного и энергичного родительского надзора.