Эзотерическая астрология

Подмена Овна Львом в парных отношениях выглядит нередко очень трогательно: например, мужчина, едва познакомившись с женщиной, игнорируя период ухаживания, приходит с чемоданчиком к ней домой и селится там навсегда. В тех редких случаях, когда пара действительно имеет опыт близкого взаимодействия в прошлых жизнях, овновская фаза может пролететь за неделю, сменившись затем устойчивой львиной, но это все же исключение, а в описанной ситуации, как правило, будет происходить фактическое строительство нисходящего канала (Овен) под видом того, что он стабильно работает (Лев), а это не облегчит партнерам их задач. Аналогично молодежь не склонна к устойчивым отношениям, слишком замыкающим пары: овновское игровое начало дает эффект регулярных новых влюбленностей, поверхностных и скоротечных, но имеющих большое значение для будущей социальной жизни человека, его способности непосредственно воспринимать и чувствовать других людей.

Подмена Овна Львом в данном случае может порадовать родителей: какой у них хороший вырастает сын, видно, что не бабник, с пятого класса дружит с одной и той же девочкой, одноклассницей, а на других даже и не посмотрит, — но фактически при этом происходит лишение его души очень важного опыта, компенсировать который во взрослом возрасте придется с громадными издержками. Как сказала одна мама Овен, впервые в жизни прочитав популярную астрологическую книжку, по поводу своего сына: "Я-то думала, что он умственно неполноценный, а он, оказывается, Рак!" Если бы в юности среди ее увлечений, хотя бы поверхностных, промелькнул тихий, молчаливый, впечатлительный и эмоционально уязвимый юноша, она впоследствии лучше бы понимала и своего ребенка, и (заметим в скобках) мужа.

Подмена слабого Овна Тельцом проявляется в нетерпеливом стремлении человека начать практическую деятельность, когда он к ней еще не готов. "Ничего, разберусь по дороге", — думает он, а в действительности быстро запутывается, не имея должного направления, а главное — харизмы, то есть высшей энергии, направляемой Овном. Так проваливается изобретательный и умелый исполнитель, пытаясь открыть собственное дело, но не заручившись должной банковской поддержкой.

Овен — глашатай; он доносит до плотного плана имя, которое придумывает Рак. "Буря, скоро грянет буря!" — пророчествовал молодой Максим Горький, не предполагая, насколько она захватит и Россию, и его собственную жизнь. После революции, в Италии, он уже ничего не предвещал, а писал рассказы о нищих киприотах — видимо, громогласный Овен в его творчестве исчерпался, уступив место скромному Козерогу.

Вообще под Овном идут первичные откровения тонкого плана плотному, будь то откровение Господа Моисею на горе Синай, оформившееся в виде скрижалей завета (договора между Богом и избранным Им народом), или более скромное по форме, но субъективно не менее трепетное признание в любви лирического поэта своей возлюбленной.

Характерные признаки, по которым можно определить включение овновского архетипа в литературном произведении, таковы. Прежде всего, это исходная позиция, включающая переполненную энергией тонкую субстанцию, нередко представленную в виде личности или сущности (влюбленный, ангел, Бог), и другую, более плотную субстанцию (это может быть человек, народ, ландшафт, иногда даже целый мир), к которой обращается первая. Для Овна типично начальное обращение, когда контакт еще только начинает устанавливаться, что передается такими литературными приемами, как употребление междометия "О!" и акцентом на имени плотного персонажа. "О Мария! Любовь моя! Радость моя!" — такое обращение, стоящее, например, в самом начале письма, не подразумевает ответа, а точнее, имеет в виду реакцию адресата в форме установления канала восприятия дальнейшего текста письма, идущего уже под другими знаками зодиака. Однако лирическое стихотворение, как и революционный призыв, нередко полностью находится под овновским архетипом.

Узнаю этот ветер, налетающий на траву,
под него ложащуюся, точно под татарву.
Узнаю тот лист, в придорожную грязь
падающий, как обагренный князь.
Растекаясь широкой стрелой по косой скуле
деревянного дома в чужой земле,
что гуся по полету, осень в стекле внизу
узнает по лицу слезу.
И, глаза закатывая к потолку,
я не слово о номер забыл говорю полку,
но кайсацкое имя язык во рту
шевелит в ночи, как ярлык в Орду.
И. Бродский