Ф

Какое счастье, что нынче все таблетки можно заказать по интернету. Как бы такой, как я, выжил еще лет пятнадцать тому назад? Скрестив руки на груди, я откидываюсь в кресле. С удовольствием поработал бы, чтобы отвлечься, но заняться нечем. Утратив надежду, обретаешь массу свободного времени.

Стук в дверь. Это Лаура.

– Ты не занят?

– Увы, как раз занят.

Она садится, кладет ногу на ногу, смотрит сначала на Клее, потом на меня.

– Хочешь поговорить о Мари?

– Нет, обо мне.

– О тебе?

– Да, представь себе, Эрик. Обо мне.

Только этого мне не хватало. Она что, снова собирается рассказать мне какой-нибудь сон? Или ей что, предложили роль? Вот уж и впрямь веселого было бы мало.

– Мне предложили роль.

– Это же замечательно!

– Небольшую, но надо же с чего-то же начинать. Не так-то просто вернуться в профессию спустя пятнадцать лет.

– Сейчас ты еще прекраснее, чем прежде!

Недурно, недурно. Мне и полсекунды не потребовалось, чтобы ввернуть эту заранее подготовленную, весьма удачную фразу, она у меня всегда под рукой. Разумеется, она ничуть не прекраснее, чем прежде, да и как так могло бы быть, но она похудела, и фигура у нее сейчас более спортивная, да и морщинки в уголках глаз, признаки зрелости, ей к лицу. Конечно, она может играть в кино, сомневаться в этом не приходится. Нужно немедленно этому помешать.

– Я долго думала.

– О чем?

– Я не хочу ставить на себе крест. Мне нужно сосредоточиться на себе.

Она делает паузу, очевидно, давая мне возможность отреагировать. Но как?

– Это временно, Эрик. Пока временно. Мы еще не расходимся. Время покажет.

Смотрит на меня, я – на нее.

– Эрик, что все это значит?

Убрав со лба прядь волос, ждет. Вероятно, сейчас моя очередь что-то сказать, но что именно? Что она хочет от меня услышать, о чем она вообще говорит?

– Я бы съехала, но особого смысла в этом нет. Мне надо заботиться о Мари, и помощь Лигурны мне пригодится. Было бы лучше, если бы ты что-нибудь себе подыскал. И до работы будет не так долго добираться.

– До работы?

– Кроме того, отсюда Мари недалеко до школы. Пока я буду сниматься, я не смогу часто бывать дома. Разумеется, ты можешь навещать ее, когда захочешь.

Я киваю. Мне ясно, о чем она говорит, хотя никакого смысла в этом я по-прежнему не вижу. Смысл есть в отдельных словах, может быть, даже в предложениях, но, сложенное воедино, это ничего не означает, словно она бормочет в бреду.

– Эрик, сейчас не время играть в твои дурацкие игры.

Киваю так, словно по-прежнему понимаю. Хорошо, что от меня сейчас и не требуется ничего говорить, поскольку она встала и продолжает свой монолог. До меня приглушенно доносятся звуки ее голоса, она говорит о долгих часах, проведенных в одиночестве, о том, что я вечно занят и что трезвый ум и деньги не могут быть важнее всего на свете. Проходит какое-то время, она замолкает, снова садится и чего-то ждет. Я беспомощно гляжу на нее.

– Не делай так со мной, – произносит она. – Брось свои уловки. Я тебе не деловой партнер. На меня такое не действует. Я знаю тебя.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, делаю вдох, но, ничего не говоря, закрываю.

Она продолжает. У нее такие тонкие руки, такие изящные, хрупкие ладони, в свете настольной лампы то и дело посверкивает бриллиант в кольце, которое она носит на среднем пальце. Вот сейчас она говорит, что я ни в коем случае не должен думать, что дело в каком-то другом мужчине, нет никакого другого, и если мне так показалось, то я глубоко неправ, потому что никого другого нет и быть не может, и мне не нужно ни о чем подобном думать.

Стараюсь сосредоточиться, чтобы смотреть на нее так же внимательно, не отвлекаясь, хотя мир утратил краски, а мое лицо стало как будто ватным.

– Отвечай же, Эрик! Прекрати! Скажи хоть что-нибудь!

Но, пока я придумываю, что ответить, мир снова ускользает, я опять оказываюсь в подвале, глубоко под землей, еще глубже, чем был, что-то движется мне навстречу по лестнице, я слышу чей-то голос. Звуки складываются в слова, вокруг тьма, и мне на плечи словно давит многотонный груз. Голос кажется знакомым. Откуда-то проникает луч света – это окно у письменного стола. Кажется, будто прошло много, очень много времени, но Лаура все еще сидит напротив меня и что-то говорит.

– Пока что пусть все идет, как идет, – продолжает она, – можно сделать вид, будто ничего не случилось. Слетаем на Сицилию. На следующей неделе пойдем на прием к Лоненковенам. Между делом можешь начать искать себе квартиру. Не стоит усложнять.

Я прочищаю горло. Я что, действительно на миг потерял сознание, прямо здесь, за столом, на глазах у жены, и сам того не заметил? Кто, черт побери, такие эти Лоненковены?

– О разводе я пока не говорю. Не обязательно заходить так далеко. Но если до этого дойдет, нужно будет вести себя разумно. Не сомневаюсь, что у тебя хороший адвокат. Как и у меня, впрочем. Я поговорила с отцом, он полностью меня поддерживает.

Киваю. Но кто же все-таки такие эти Лоненковены?

– Ну что же. – Она встает, убирает со лба прядь волос и выходит из комнаты.