Ф. М.

– Значит, беретесь? Отлично! Ваша главная задача – выяснить, где находится остаток рукописи. Рулета мы разыщем сами. О Лузгаеве тоже не беспокойтесь. Вернем ему задаток, и дело с концом. Никаких 50 тысяч фунтов он Морозову, конечно, не платил. Дал какую-нибудь мелочовку.

9. Фарширователь мозгов

Человек, пристегнутый к креслу, расхохотался.

– Ай да коллекционер! Не пятьдесят тысяч, а пять. И не фунтов, а рублей. Еще сорок пять обещал, когда получит остальное. Лопух я был. Потом поумнел, а все равно дураком остался. Какая к черту разница – рубли, фунты, пять тысяч, пять миллионов. Мне бы бабу помягче, да ***** послаще, – с чувством высказал свое нынешнее кредо Филипп Борисович.

Физическое состояние больного сегодня было явно лучше. Недаром главврач распорядился переместить его из лежачего положения в сидячее. Эту опасную операцию произвели четыре охранника под личным присмотром Марка Донатовича. Намордник сняли, лишь когда Морозов был накрепко прикован к специальному креслу для буйнопомешанных.

Перед тем как оставить посетителей наедине с пациентом, доктор шепнул:

– Колем препараты, каждые два часа вводим через капельницу реабилитирующий раствор… Пока – увы. Но ничего, количество рано или поздно перейдет в качество.

Насчет «увы» было ясно и без Зиц-Коровина. При виде Николаса и Саши маньяк так гаденько захихикал, что надежда, теплившаяся у Фандорина, сразу растаяла. Предстояла новая пытка. Вероятно, еще более мучительная, чем вчера.

– Вы в прошлый раз нас обманули. Не сказали, что рукопись поделена на три фрагмента, – обреченно начал Ника.

Морозов подмигнул:

– Да, батенька. Придется вам еще потрудиться. Я вас прямо заждался. Уже придумал, что вы мне сегодня расскажете. Человек вы женатый, вон колечко у вас. Расскажите-ка мне, как вы с женой в первый раз *******. Порельефней, похудожественней, и главное, физиологию обрисуйте. Чтоб во всей наглядности.

– Ну уж этого… – Фандорин побагровел, обшарив взглядом углы палаты – где тут спрятан микрофон? – Не дождетесь!

На свете нет такого гонорара, ради которого он бы на такое пошел!

Подлый доктор филологии словно подслушал его мысли.

– Не ради рукописи. Ради Сашеньки, – проникновенно сказал он. – Вон у нее, ангела нашего, уж и слезки на глазах. Будто жемчужинки.

Тогда в голову магистру пришла спасительная идея. Ты всегда гордился своей фантазией. Выдумай что-нибудь. Не про Алтын, а про какую-нибудь пышнотелую блондинку. Саша опять слушать не станет, заткнет уши. А на депутата с его воцерковленным охранником наплевать.

– Только не вздумайте мне врать, – предупредил Филипп Борисович. – Почувствую. Фотокарточка жены с собой? У такого, как вы, обязательно должна быть. Положите на тумбочку, чтоб я видел. Рассказывайте, рассказывайте быстрее! То есть быстрее начинайте, а рассказывайте-то не быстро!

Фотография Алтын у Николаса с собой действительно была, но доставать ее он не стал. Понял, что этого не сможет. Ни ради Саши, ни ради спасения человечества.

– Папа, не мучай Николая Александровича, – раздался сзади голос Саши. – Он в прошлый раз рассказывал. Теперь моя очередь.

Девочка была бледна, но казалась совершенно спокойной.

– Про девичьи грезы и шаловливые ручки? – оживился больной. – Давай!

– Не про ручки. Я давно не девушка, ты ошибся. Могу рассказать, как это случилось.

Лицо ее было совершенно бесстрастно. Голос тихий, вялый.

Морозов аж заизвивался в своих ремнях.

– Когда ж ты успела, тихоня? А я и прозевал, старый болван!

– Помнишь, в позапрошлом году Илюша на первое мая сильно заболел и дома совсем денег не было? Я еще на улице 300 долларов нашла, и Антонина Васильевна в церковь ходила – Бога благодарить, свечку ставить? Обманула я вас тогда. Я в газете рекламу нашла. Фирма «Первая любовь». «Неопытные девушки для солидных господ. Дорого». Сходила и заработала.

У Ники перехватило дыхание – прежде всего от этого невыносимо спокойного голоса. А папочке хоть бы что.

– Умница! Золотое сердечко! – завопил он. – Обожаю про дефлорацию! Честную оплату гарантирую! Я же вчера вас не надул? Не надую и сегодня. Только поподробней, люлечка, ничего не упускай!

– Хорошо. – Саша прищурилась, как бы вспоминая. – Я с самого начала, по порядку.

Фандорин сделал порывистое движение, но девочка едва заметно качнула головой: не мешайте.

Он отошел, безвольно опустился на стул. А Саша Морозова приступила к рассказу.