Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

Подлинный художник, как считали экспрессионисты (вслед за своими философскими учителями), целиком и непосредственно сливается со своими творениями. Но, между ними неизбежно возникает барьер формы как элемент опосредствования, систематизации. И чем изощреннее форма, тем беднее содержание, тем слабее пульс жизни художественного произведения, тем более оно "отчуждено" от своего создателя. Тем самым возникает острое противоречие между художником-творцом и художником формы (или литератором). Оно представляет собой аналог философской антиномии интеллекта и жизни. Это противоречие было также порождено общей для всей европейской литературы тенденцией к непосредственному, безыскусному восприятию действительности, реакцией на тяготивший ее эстетизм. Примером такого "естественного как сама жизнь" художника был провозглашен Достоевский. Достоевский рассматривается экспрессионистами уже не как писатель, а как нечто большее, как явление жизни, как гений, приобщенный к тайнам бытия.

Экспрессионист К. Эйнштейн ссылается на известное высказывание о Достоевском, принадлежащее французскому романисту Ш. Л. Филиппу. Филиппа привлекало в Достоевском "варварское начало", то есть близость к жизни, непосредственность и полнота ее восприятия[2253]. "Я прочел "Идиота" Достоевского, — писал Филипп. — Вот это — произведение первозданной силы. Общечеловеческие вопросы поднимаются здесь со страстью. Я не знаю в нашей литературе такой насыщенной книги. Иногда это безумие прекрасно. Сцена, где князь Мышкин рассказывает о своих занятиях с детьми в Швейцарии, описание его эмоционального состояния перед первым припадком эпилепсии, его встреча с Рогожиным и последняя глава — все это вещи чудовищно грандиозные. А его персонажи, такие простые и в то же время такие сложные…"[2254]

Новый взгляд на художника романиста повлек за собой и переоценку отношения к герою художественного произведения. Эйнштейн замечает, что в центре романа должен стоять человек, раскрытый не в его "характере", а в его "судьбе". В чем смысл такого противопоставления? По логике Эйнштейна, тщательно выписанный характер фиксирует внимание на частном, на "личных чувствах", что значительно "мельчит" героя, который "не должен быть своекорыстным и рассказывать свою биографию". Большинство современных Эйнштейну немецких романов, по его мнению, — как раз "фрагменты биографий". Между тем повествование должно строиться не на "жизнеописании человека", а на "времени", на движении эпохи, в которую герои живут и "творят свою судьбу". Иначе говоря, индивидуальная жизнь обретает искомую значительность "судьбы", если она связана с историческими судьбами человечества. В таком случае роман — уже не "фрагмент биографии", а "фрагмент, покоряющий своей мощью", каковым, согласно Эйнштейну, является и "Идиот" Достоевского.