Ф.М.Достоевский. Новые материалы и исследования

[Временные же недуги общества для меня несомненны, а теперь, в наше время, они даже безобразнее чем когда-нибудь. Что ж, со злорадством разве я говорю это? Да я сам принадлежу к этому обществу и люблю его, повторяю это, столько же, сколько и народ, а теперь так даже и не хочу различать с народом. Недуги же общества не могут не мучить тех, кто принадлежит к нему и кто его любит. Мы несомненно больше народа одарены, например, самолюбием, болезненным и ипохондрическим, и это при страшном шатании [не только] идей, убеждений и воли. Мы заражены в большинстве гадливостью к людям и циническим неверием в человека, не только в русского, но и в европейца, мы заражены жаждой безличности рядом с самым пустозвонным слабоволием, болезненною робостью перед всяким собственным мнением. Мы усвоили бесконечно много самых скверных привычек и предрассудков. Мы видим доблесть в даре одно худое видеть, тогда как это лишь подлость, но всего не перечтешь, и если можно еще ждать спасения и обновления, то, конечно, лишь от русской женщины, которая несомненно лучше русского мужчины и в которой заключена огромная наша надежда.]

ИРЛИ. — Ф. 100. — № 29461. — ССХб. 10.

Автограф представляет собой часть третьей главки второй большой главы майского выпуска "Дневника писателя" 1876 г. В печати главка известна под названием: "Несомненный демократизм. Женщины"; она заключает собой майский "Дневник".

Автограф находится в черновой рукописи главы, занимающей шесть больших листов (11 с.). Рукопись имеет обложку, на которой рукой А. Г. Достоевской написано: "Для Федора Федоровича Достоевского автограф его отца. Дневник писателя за 1876. В рукописи встречаются ненапечатанные отрывки и тирады; они отмечены красным карандашом. Проверено с Марией Васильевной, 24 ноября 1889".

Публикуемый текст располагается на с. 22 рукописи (авторская нумерация — от 13 до 22 с.); в известном печатном тексте он должен следовать за фразой: "И если в настоящем еще многое неприглядно, то, по крайней мере, позволительно питать большую надежду, что временные невзгоды демоса непременно улучшатся под неустанным и беспрерывным влиянием впредь таких огромных начал (ибо иначе и назвать нельзя), как всеобщее демократическое настроение и всеобщее согласие на то всех русских людей, начиная с самого верху". После последней фразы отрывка должно следовать: "А в заключение мне хочется прибавить еще одно слово о русской женщине", — и т. д. по опубликованному тексту (XI. — 306).

Это утверждение действительно вызвало недоумение читателей. В архиве Достоевского имеется письмо Дмитрия Карташева 10 мая 1876 г. с его возражениями по этому поводу (ИРЛИ. — Ф. 100. — № 29737. — CCXIб 6).

Интересный эпизод приводится в воспоминаниях X. Д. Алчевской (ее дневниковая запись от 20 мая 1876 г.): "На вопрос его, как относится Харьков к "Дневнику писателя", я отвечала, что первые три номера были встречены хорошо, но последний вызвал протест, и я указала ему на место, где сказано, что демос наш доволен, а со временем ему будет еще лучше. "А много этих протестующих господ?" — спросил он. "Очень много!", — ответила я. "Скажите же им, — продолжал Достоевский, — что они именно и служат мне порукой за будущее нашего народа. У нас так велико это сочувствие, что, действительно, невозможно ему не радоваться и не надеяться" (X. Д. Алчевская. Передуманное и пережитое. — М., 1912. — С. 78).

<4>