Ф. М. Том 2

Если уж жена, главный редактор журнала, не нанимает кухарку, а считает своим долгом готовить для родных сама, то ему, лицу свободной профессии, сам Бог велел не отлынивать от домашних обязанностей.

В магазине Николас всегда застревал надолго, поскольку страдал острой формой психологического дефекта, именуемого «проблемой выбора». Казалось бы, что может быть проще? Значится в списке «пачка масла» — хватай с полки и иди. Но там этих пачек столько, и поди знай, какая лучше.

И так у каждой витрины, у каждого прилавка.

Домой он попал лишь в начале четвертого, когда урок уже должен был закончиться. Думал, жена заждалась, сердится, но, выйдя из лифта, услышал звуки фортепиано. Наверное гений позже приехал.

Теперь только отдать сумки и можно возвращаться в офис. Ох, как не терпелось попальпировать загадочного господина Херувимова. За Гелей надо ехать в шесть, так что времени достаточно.

Он тихонько открыл ключом дверь, чтобы не мешать. Еще и мобильник отключил, вспомнив о консерватории.

На цыпочках прошел в кухню. Дверь в гостиную, где шел урок, была открыта.

По пути обратно Ника заглянул туда.

И тут его жизнь закончилась.

12. ФА-МИНОР

Нет, он не увидел в гостиной ничего ужасного, никаких пошлых объятий-лобзаний или чего-то в этом роде. Да и какие могут быть объятья, если исполняется шубертовская «Фантазия фа-минор» в четыре руки?

Сценка была отнюдь не пошлой, а, наоборот, чрезвычайно возвышенной. Яркий луч солнца, в котором кружились поблескивающие пылинки, освещал ее сбоку.

Черный профиль рояля, перед ним двое: Алтын и великий музыкант. Легкие руки скользят по клавишам, извлекая из них волшебную музыку, полную спокойной и благородной печали. Эти двое — одно тело и одна душа. Они понимают и чувствуют друг друга без слов, их связь величественна и прекрасна. Лицо мужчины невыразимо, божественно красиво, это лицо не человека, а ангела. Что же до лица женщины…

Это выражение было Нике знакомо. Глаза полузакрыты, губа прикушена, на щеках яркий румянец. А когда Алтын искоса взглянула на партнера, в этом взгляде было столько счастья, столько благодарности, что бедное сердце магистра истории сжалось и почернело. Он знал этот взгляд, слишком хорошо знал. И не думал, что жена будет когда-нибудь так же смотреть на другого мужчину.

Фандорин отшатнулся в полутемный коридор и зажмурился. Но музыка-то осталась!

Он стоял и слушал ее, не в силах пошевелиться.

Ах, что это была за музыка! Под такую не терзаются ревностью, не мучаются уязвленным самолюбием, не строят планов мести. «Фантазия фа-минор» не пускала в душу ничего низменного или мелочного. Какой из этой мелодии получился бы аккомпанемент для мудрой, достойной старости, которая оглядывается на прожитую жизнь без горечи, со светлой грустью и пониманием.

Николас не был старым и не был мудрым, но в эту ужасную минуту Шуберт спас его от самого страшного, что может стрястись с человеком — он не превратился в собственный негатив. Николас просто постоял, собрался с силами и тихо вышел за дверь.

— Значит, вот оно как, — сказал он вслух, спускаясь по лестнице. — По крайней мере, без пошлости. Даже красиво. Этюд в четыре руки, а не в четыре ноги.

Мелодия фа-минор была уже не слышна, иначе такой грубый каламбур не пришел бы ему в голову.

Ему казалось, что он ходит взад-вперед по рабочему кабинету целую вечность, а посмотрел на часы — десяти минут не прошло.

Когда жизнь разлетается вдребезги, что-то происходит со временем. Он читал про это в книгах. У тех, кто несчастен, время будто сбивается с ритма, и это самое мучительное. Оно то несется галопом, и тогда год кажется минутой, то застывает на месте, и тогда минута превращается в год.

Случай Николаса А. Фандорина явно подпадал под вторую категорию, а значит, с 15.20 до 15.30 он постарел на десять лет.

За этот срок Ника успел выдержать тяжкий разговор с женой, остаться без дома и семьи, сменить профессию и страну обитания, забыть нынешнюю жизнь и не найти новой.

— Э-э, стоп, — заговорил он сам с собой (следовало привыкать к этой форме общения, отныне она станет для него основной). — Так и свихнуться недолго.

Лучшее средство от сумасшествия — напряжение интеллекта. Можно поумножать в уме двухзначные числа. Или припомнить хронологию исторических событий. Отличное средство — порешать кроссворд или шараду.

Кстати о шарадах.

Он без интереса посмотрел на листок бумаги, где было крупно написано «книгопродавец Херувимов + 11/3».

Судьба П. П. П. и рукописи Ф. М. Достоевского Нику больше не занимала, нисколько. Даже странно, что еще совсем недавно он так волновался из-за подобной ерунды. Хотя как «недавно». Десять лет прошло.

Что ж, эта интеллектуальная гимнастика не хуже любой другой.

Книгопродавец так книгопродавец.

Временно забываем про фа-минор, концентрируем внимание…

Он сел за стол.

С чего бы начать?

Предположим, с самого элементарного. С того, с чего начинает любые поиски человек интернет-генерации.

Входим в поисковую систему, набираем кодовые элементы: «книгопродавец Херувимов» + «11/3». Нажимаем на кнопку «Найти».