Ф. М. Том 2

Однодворцы — особое сословие свободных крестьян, потомки прежних служилых людей. Хоть, в отличие от дворянства, платили государству подати, но обладали определенными привилегиями. Например, им дозволялось владеть крепостными.

С. 58 — Там он учился в одно время с самим Михайлой Михайловичем Сперанским и, подобно сему титану российской истории, променял подрясник на сюртучок мелкого чиновника.

Сперанский, Михаил Михайлович (1772–1839). Знаменитый государственный деятель, которого современники сравнивали с птицей феникс, обладающей способностью возрождаться из праха. Безродный и нищий, он уже к 30-летнему возрасту вознесся к вершинам государственной власти благодаря редкостным способностям, поразительной работоспособности и фантастическому везению, а в 35 лет фактически сделался соправителем Александра Первого, прислушивавшегося к каждому его слову. Но в 40 лет, став жертвой придворных интриг и собственной самонадеянности, Сперанский всего лишился и угодил в ссылку. После семилетней опалы вновь начал постепенное карьерное восхождение, пройдя путь от губернатора захолустной провинции до высших должностей.

В молодости Сперанский мечтал о парламентаризме (в частности, ему принадлежит самый ранний проект создания Государственной Думы, да и само это словосочетание придумано тоже им), однако под грузом лет и ударов судьбы превратился в убежденного реакционера и ярого апологета самодержавной власти.

Про падение Сперанского рассказывают такой анекдот.

Во время роковой беседы с государем 17 марта 1812 года (эта аудиенция не имела свидетелей, а потому дала пищу самым разнообразным домыслам) Михаил Михайлович якобы имел неосторожность превзойти его величество остротой ума и языка, чем окончательно себя и погубил.

Молва гласит, что Александр, уже изрядно настроенный против своего наперсника интриганами, в начале разговора еще пытался сохранять величавость и даже сухо поблагодарил Сперанского за обучение науке власти. Однако затем не сдержался и, ссылаясь на свидетельство министра полиции Балашова, стал гневно пенять на оскорбительные слова, произнесенные Михаилом Михайловичем в адрес монарха. Будто бы Сперанский воскликнул: «Да чего бы достиг сей неблагодарный властитель, не будь подле него меня?»

Михаил Михайлович отпираться не стал, лишь посетовал, что Балашов пересказал только вторую половину разговора, опустив первую, в которой этот царедворец с язвительной улыбкой передал Сперанскому обидный отзыв о нем Александра, сказавшего в присутствии многих лиц: «Этот попенок становится несносен». Царь покраснел, поскольку упрек был справедлив. Михаил Михайлович еще и имел дерзость спросить, считает ли государь позволительным столь неуважительно отзываться о верном своем советчике, к тому же при его недоброжелателях?

Смущение государя длилось недолго. Александр быстро нашелся и, приняв надменный вид, обронил: «Quod licet Jovi non licet bovi»,[2] что было очень к месту, поскольку за упрямцем Сперанским давно утвердилось прозвище Бык.

Что же Сперанский? Он, поклонившись, печально молвил: «Напрасно ваше величество изволило меня благодарить за наставления. С прискорбием вижу, что главный закон властителя вы так и не затвердили». «Какой же?» — живо вскричал Александр, улыбаясь своему mot[3] и предвкушая, как будет пересказывать его дамам. «Государь лишь в том случае имеет право повелевать своими подданными, если сам является для них образцом поведения, — сказал Михаил Михайлович. — Что личит быку, то не к лицу Юпитеру».

Самолюбие царя было уязвлено, настроение испорчено, и, говорят, в этот миг участь всесильного сановника окончательно решилась.

С. 60 …мальчик был отдан в незадолго перед тем учрежденное Училище Правоведения

Училище Правоведения учреждено в 1835 году по проекту принца П. Ольденбургского, мечтавшего цивилизовать российское судопроизводство, которое безнадежно погрязло в коррупции и невежестве. Предполагалось, что вновь создаваемый храм юриспруденции будет воспитывать просвещенных и высоконравственных служителей Фемиды, которые, войдя в возраст и силу, озаботятся превращением полуазиатской империи в правовое государство. До известной степени, так оно и произошло: именно выпускники Училища Правоведения готовили судебную реформу и прочие преобразования 60-х и 70-х годов.

С. 62 — По преданию, то была единственная постройка, которая уцелела от времен жестокого герцога Бирона, которому сто с лишком лет назад принадлежало это владение.

Бирон, Эрнст-Иоган (1690–1792). Одна из самых непопулярных фигур российской истории, биографические сведения о котором в энциклопедиях обычно помешались в статье «Бироновщина».