F65.0

– Ах вы, смотрите на него, вон оно что, отвернуться не успел, – раздается голос Артура, – Ой, молодца! А мне можно, дамочки? Агась…Пффффф…Ух, зарядили неслабо, неслабо зарядили, годно, годно. Гойда, ха!

Я приподнимаюсь. Рядом со мной Пепельная продолжает пыхать.

– Принес? – спрашиваю немного устало.

– Разумеется. Непременно. Вот, все в лучшем виде, – он показывает мне целлофановые пакетики, – Прямиком афганочка транзитом через Иран. Для своих держу. И, ясен перец, немножко топлива для скорости. Тоже для своих держу. Держу для своих. Своих. Но ты свой же? Свой же? Свой? А?

Достаю рулон купюр, протягиваю ему. Он странно на них смотрит, берет и беспечно швыряет в стоящую недалеко ванну с ножками. Расфасовываю столь высококачественный продукт по своим кармашкам.

– Все, Тура, пойду. Пора мне, – произношу вяло. Ох, зацепило, надо сказать, шикарно.

– Да ну постой, куда ты пойдешь, отлежись, чего ты торопишься, не торопись, хочешь зрелище увидеть? – начинает скороговоркой Артурчик, – Зрелище хочешь?

– Почему-то…Чувствую…Что…Нужно…Ответить «нет», – произношу с трудом, но искренне.

– Это ты брось, брось, не надо такое. Такое не надо. Ну-ка, зайки, давайте покажем гостю, как мы умеем!

«Зайки» закончили воскуривание, вытащили колбу из вагины. Пепельная достала откуда-то кожаную плетку, встала сзади моего дружка, Пирсинговая, в чем мать родила, слезает с кровати и пристраивается где-то у ног приятеля моего, снимает с него труселя и начинает обслуживать ртом, языком и руками. Я пересаживаюсь на пуфик.

– Как жизнь? Работаешь? – спрашиваю у него и гляжу на рыженький затылок, ритмично поднимающийся и опускающийся.

– А то. А как же. Тружусь, работаю на благо…всех подряд, – говорит Артур, – Член совета директоров банка…какого-то там. Все как надо. Живу, как человек…Нерона помнишь? …Охх…Так, зайка, давай, ты знаешь что делать, – обращается он к Пепельной, – Когда скажу «стоп»…

– Не останавливаться, я помню, – договорила за него Пепельная и обвила вокруг его шеи плетку. Обвила туго и по-настоящему.

– Асфиксия? Ты до сих пор прешься? – немного раздосадованно спрашиваю я.

– Это непередаваемо, непередаваемо, нереально, нереально!

– Забыл, как мы чуть не утопили ту в Бангкоке?

Артур смотрит на меня сначала в непонятках, потом, видимо, вспоминает и ржет.

– Ха, ну это когда было…Когда было-то? Давно. Давно было. Былью поросло! И это мы же ненамеренно. Случайно. С кем не бывает…Я же меры принимаю предордо…препор…пердо…при…предосторожности. Осторожно все, осторожно, – выговаривает он, потом дает знак и Пепельная начинает его душить, – Тем более мои зайки – сноровисты в делах подобных! Рукасты, жопасты, сисясты! Ох-х-х…

Рыжая голова Пирсинговой учащает свои движения, Артур краснеет, глаза его закатываются, он дрожит, Пепельная наклоняется и начинает лизать щеку моего друга, у меня привстает.

– Где нашел? – интересуюсь у него, пока его лицо пухнет и краснеет от удушения.

– К-ккххх…Вопрос излишний, ну ты что, что ты ну! Инстаграмм – рассадник заек!

Зайки заулыбались, продолжая свои воодушевленные обязанности.

– Я, когда им пользуюсь, всегда потом прыскаю пальцы мирамистином, ха, – юморю, но на меня, понятное дело, никто не слушает.

А тем временем, действо продолжалось. Пирсинговая, словно нефтяной такой станок-качалка, наяривала Артуров стержень вверх-вниз, вверх-вниз; Пепельная дважды обкрутила плетку вокруг его шеи, с невероятным азартом душила, страстно облизывала.

Я потрогал пах. Черт возьми…Присоединиться что ли?

– Ох…Стоп…Стоп…Стоп! – захрипел мой друг.

Но зайки не останавливаются, каждая продолжает свое дело, пока Артур не выблевывает желтую пену, издает странный храп и обессиленно валится на кровать. Пирсинговая сначала недоуменно отстраняется, а потом панически отпрыгивает. Пепельная дрожащими руками роняет плетку и отпускает бездыханное тело. Его причиндал не смягчился, но вместо «окончания» излился светло-желтой мочой.

Несколько секунд я смотрел на все это, пока не допер до произошедшего. Резко подскакиваю, подлетаю к Артуру, начинаю его тормошить и бить по щекам. Смотрю зрачки – расширены. Пульс…Не нащупываю.

– Чего встали?! Звоните в скорую, дуры! – кричу на заек.

Они начинают дрожать, чего-то кричать, визжать, бестолково ползают и бегают, никто не может найти телефон, я пытаюсь делать массаж сердца и привести друга в чувство.

– Где телефон? Не могу найти телефон, как же так, ему всегда это нравилось, – причитает за моей спиной Пирсинговая.

– Заткнись! Звони резче, а то засадят нас! Скорее!

– Ну где же он…

Быстро ищу в своих карманах аппарат, кидаю им, сам продолжаю откачивать.

– Вот! Быстрее!

– А какой номер у скорой? – испуганно и невинно спрашивает Пепельная.

Я даже на секунду застопорился. В голове крутится ноль три, но этот же номер вроде отменили…Ядрена вошь, а какой номер у скорой?!

Как сейчас можно вызвать скорую?!

Мы все уставились друг на друга и тупим. Первым выхожу из оцепенения.