F814

В этот момент к ним присоединился Эйнштейн. Все принялись за работу, сооружая фальшивый лагерь из деревьев, которое Арамус и Сет притащили из джунглей. Они не нуждались в каких-то тонких завершающих штрихах, только в убедительной структуре, чтобы сверху все выглядело как деревня. Ну, за исключением одной хижины, Солус наполнил ее мягкими душистыми ветками, которые должны были послужить постелью. Этой ночью они с Фионой будут спать на открытом воздухе, вне тесных стен корабля.

Позже они занимались любовью под звездами, сияние которых бросало отблеск на ее кожу, заставляя ту мерцать, пока он поклонялся ей. Слабого света было достаточно, чтобы Солус наблюдал за выражением ее лица, когда она кончила, выкрикивая его имя и царапая его спину. Этот момент был так прекрасен, так великолепен, что Солус чуть не признался в своих чувствах. Чуть не произнес ужасное «я люблю тебя», но в последний момент он сумел изменить слова:

— Я лю… то есть я хочу, чтобы ты подарила мне душевное спокойствие и отказалась от битвы.

— Но…

— Пожалуйста, Фиона. Я обещаю причинить ублюдку боль. Обещаю, что ты совершишь месть, но через меня. Мне нужно быть уверенным, что ты в безопасности.

— Почему?

Почему? Потому что Солус не сумеет справиться с ее смертью. Он даже не сумеет справиться, если она получит какую-нибудь травму.

— Ты одна из немногих оставшихся женщин-киборгов, поэтому я обязан позаботиться о том, чтобы ты вернулась в наш мир невредимой. Если бы я позволил тебе участвовать в сражении, которое может быть смертельно опасным, то был бы невнимателен к своим обязанностям.

Разочарование отразилось на ее лице.

— Я все понимаю. Конечно, ты всегда выполняешь свой долг, верно?

— Это путь киборга.

Из Фионы вырвался тяжелый вздох.

— Я выполню твою просьбу, — затем она повернулась на бок, отвернувшись от Солуса.

По какой-то причине он почувствовал, что сделал что-то не так, но не смог понять, что именно. Солус молча лег позади нее. Фиона не отстранилась, когда он прижался к ней и обнял за талию.

Тем не менее, напряжение в ее теле дало ему понять, что она не была счастлива от его присутствия или от неохотного данного согласия.

Может Солус и был эгоистом, но в данный момент ему было безразлично на ее мнение. По крайней мере, она будет в безопасности.

***

Тело, обнимающее ее, расслабилось, а дыхание Солуса стало тихим и размеренным, давая Фионе понять, что он заснул.

Она все еще кусала губу и стискивала зубы, потому что странное ощущение, охватившее ее при холодном рассуждении Солуса, почему ей стоило спрятаться, никак не проходило. В какой-то момент Фионе показалось, что он признается ей в любви.

Скажет, что ему невыносимо видеть ее страдания. Но нет, вместо этого Солус выдал какое-то совершенно рациональное объяснение, почему она должна воздержаться от предстоящей битвы. Фиона слишком устала, чтобы снова начинать спор, поэтому просто согласилась. Больше похоже на ложь. Потому что, чего бы ни хотел Солус, она не будет сидеть сложа руки, пока другие сражаются.

Несмотря на свое решение, Фиона все равно чувствовала странную боль от его высказывания. Солус не обмолвился ни словом о том, что делает это ради нее. Она знала, что не должна была этого ожидать. И все же…

Горячая влага наполнила ее глазах. С шоком Фиона осознала, что плачет настоящими слезами.

«Какое ужасное выражение чувств!»

В ее груди что-то болезненно заныло, горло сжалось. Она зажала рот кулаком, чтобы звук, зародившийся внутри нее, не вырвался наружу.

Она не проявит слабости. Фиона не хотела поддаваться своей человеческой стороне. Но хладнокровие ее машины, как бы она ни пыталась добраться до него, не могло заставить боль уйти.

«Он не любит меня».

Не важно, как прекрасно они проводили время вместе. Как бы часто не занимались сексом, Солус так и не полюбил ее. Осознание причиняло боль. И эта боль была сильнее, чем все, что она когда-либо испытывала ранее.

Глава 12

На следующий день Фиона проснулась отдохнувшей и в лучшем расположении духа. При свете дня ей было легче напоминать себе, что Солус давал только обещанное. Свое тело, и больше ничего. Было глупо надеяться, что их отношения перерастут в нечто большее. Подобное мышление было слабостью, привитой ей человеческой стороной, которую она должна была преодолеть.

Фиона еще в прошлом поняла, что работа прогоняла все лишние мысли и эмоции, поэтому с энтузиазмом принялась за выполнение необходимых задач. Она присоединилась к остальным, учась строить с помощью примитивных средств, таких как виноградная лоза, чтобы связать бревна, и листья, чтобы покрыть крышу.

Они научили ее разводить костер, добывать пищу, чтобы поддерживать силы и охотиться на существ, которые могли причинять вред.