Фабиан Риск

Раздалось слабое жужжание, и Фабиан почувствовал, что голова повернулась еще немного. Должно быть, угол поворота уже составлял девяносто градусов или даже чуть больше. В поле его зрения зажегся еще один экран. На нем также появился черно-белый снимок Торгни Сёльмедаля. Такая же аккуратная прическа и такая же приветливая улыбка с той лишь разницей, что теперь он был взрослым.

Сёльмедаль хотел, чтобы его видели таким, и когда вся эта история закончится, снимки наверняка будут обнародованы, и подобно Фабиану, сидящему сейчас с закрепленной головой в зубоврачебном кресле, никто не сможет отвести глаза.

Но тут со снимком что-то случилось. Или ему показалось? Нет, теперь он не сомневался. Что-то определенно произошло. Расстояние между глазами уменьшилось, нос изменился. То же самое с волосами. Они стали темнее и длиннее. Фабиан не понимал, смотрит ли он по-прежнему на Торгни или на кого-то другого. Но одно было ясно наверняка: лицо перед ним менялось.

Снова раздалось жужжание, и голова Фабиана еще немного повернулась. Теперь в шее тянуло как следует, хотя о реальной боли еще не было речи. Но он не сомневался, что это только вопрос времени. Интересно, сколько еще градусов он выдержит? Свернут ли у ему шею одним махом, или к неизбежному концу приведет несколько маленьких катастроф? Но его раздумья ничего не дали. Он даже не знал, какой вариант предпочтительнее. Сама мысль о смерти не составляла для него особой проблемы. Куда страшнее была мысль о том, что он может выжить.

Лицо на экране перед ним все еще менялось, и теперь он отчетливо видел, что оно становится все больше похожим на лицо Теодора. Фабиан сам сделал этот снимок весной. У Теодора был день рождения, и они отмечали его в кафе «Hard Rock Cafe», где Фабиан думал только о том, до чего же громкая и назойливая там музыка.

Опять зажужжало, и его голова снова немного повернулась. Но этот раз отличался от предыдущих. В этот раз он и услышал, и почувствовал, как хрустнула шея.

97

Дождь наконец перестал, словно кто-то закрыл кран, и превратился в отдельные капли. Но вода по-прежнему лилась, вернее, стремительно текла вдоль обочины в поисках не слишком переполненного стока. Ирен Лилья сунула ноги в сапоги, подошла к Муландеру и помогла ему надеть пуленепробиваемый жилет. Он ничего не сказал, но было ясно, что у него нет ни малейшего желания идти вместе с ней.

«Я криминалист, а не чертов спецназовец», – говорил он взглядом и раздраженными вздохами, когда она затягивала на нем ремни. Вероятно, он имел дело с чем-то, хоть сколько-то напоминающим оружие, только на рыбалке. Когда Ирен закончила с Муландером, она сама надела жилет.

– Все, идем.

Они заперли машину, взяли по сумке с оборудованием Муландера и двинулись по пустынной улице Моталагатан. Ничего удивительного, подумала Лилья. С одной стороны, глубокая ночь, а с другой – обрушившийся на город водопад заставил сидеть дома большинство ночных гуляк. Они дошли до дома 24 и смогли убедиться, что он ничем не отличается от других домов на этой улице. А чего она ждала? Старый ветхий особняк, где кто-то играет на органе, выплескивая таким образом свое безумие?

– О’кей, как мы поступим? – спросил Муландер.

Лилья задумалась. Хотя в нескольких окнах горел свет, скорее всего, его не было дома. С другой стороны, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Только в том, что они должны торопиться.

– Пойдем самым коротким путем.

Лилья быстро подошла к крыльцу с фасада, осторожно потрогала дверную ручку, убедилась, что заперто, и пропустила вперед Муландера, который вскоре отпер дверь.

Они сняли свои пистолеты с предохранителей и вошли в холл. Из освещенной гостиной доносились звуки классической музыки.

– Вагнер, – прошептал Муландер у нее за спиной. – «Валькирия».

Они прошли через холл в гостиную, где горели лампы и громко играла музыка. Лилья хотела было войти в комнату, но Муландер положил ладонь ей на руку.

– Он хочет, чтобы мы вошли. Зажженные лампы и музыка. Он хочет увидеть, сколько нас.

– А нельзя просто выключить музыку? Она меня нервирует.

Муландер кивком показал на электрощит и открыл его. Пробки были помечены этикетками, надписанными красивым почерком. Каждая пробка соответствовала определенной комнате. Он вывернул предохранитель с пометкой «гостиная», но музыка не прекратилась. Попытался сделать то же самое с другими пробками – опять никакого результата.

– Похоже, он подключил как-то по-другому. Тебе придется смириться с музыкой. Это одно из лучших произведений Вагнера.

– Послушай, а если он так и задумал? Мы останавливаемся на пороге, и продолжает звучать зловещая музыка. Возможно, он хочет использовать музыку как прикрытие? И если он повесил здесь камеры, где гарантия, что их нет в остальных помещениях?

Муландер вздохнул, вошел в гостиную, подошел прямо к стерео и нажал на кнопку «стоп». Музыка прекратилась.

– Довольна?