Фабиан Риск

Он открыл дело и, увидев написанное имя, вспомнил все, словно это было вчера. Снимки различных жертв с выколотыми глазами, которые полиция разрешила опубликовать. Страх того, что кто угодно может оказаться следующей жертвой. Заголовки, которые наперегонки оглашали все детали в отношении Оссиана Кремпа – первого в Швеции настоящего каннибала.

– Значит, я считаю так, – сказал Томас, идя по коридору рядом с Малин.

– Никто не видел, куда пошел Фабиан? – спросила Малин. Ярмо пожал плечами. – Его и здесь нет, – заключила она, войдя в их рабочий кабинет.

– Он, может, просто пошел в туалет, – отозвался Ярмо.

– Прости, но я собирался кое-что сказать, – произнес Томас.

– Говори, говори, – Малин поставила сумку на стол и стала в ней рыться.

– Значит, так: мы с Ярмо работали над этим свыше…

– Но пожалуйста… у меня нет больше сил слушать одно и то же. К тому же я очень плохо себя чувствую, и меня скоро вырвет, если я не найду… Кто взял мои… Нет, вот они, – она молниеносно надорвала пачку печенья, запихнула в рот две штуки сразу, прожевала и как можно быстрее проглотила, после чего села на стул и выдохнула. – Черт, чуть было…

– Ты закончила? – спросил Томас и подошел к Малин, которая кивнула и запихнула в рот еще два печенья. – Хорошо. Тогда, может быть, объяснишь мне, что значит «одно и то же». Мы, черт возьми, должны решить, как будем…

– Нет, единственное, что мы должны, – начать работать, – сказала Малин и сглотнула. – А если ты этого не переживешь, тебе лучше уйти и дуться где-то в другом месте.

Томас собирался ответить, но под взглядом Ярмо успокоился и стиснул зубы.

– Ладно. Тогда какого черта вы ждете?

– Хорошо! Как приятно! Все будет очень хорошо, вот увидишь. – Малин встала. – Предлагаю начать с того, что мы посмотрим, есть ли что-то общее у Карла-Эрика Гримоса и Адама Фишера. Ведь все равно мотив надо искать в этой взаимосвязи.

Ярмо кивнул. Томас упрямо и сосредоточенно молчал.

– О министре юстиции мы знаем довольно много, – продолжила Малин. – Но что мы знаем об Адаме Фишере? И почему мне кажется, что я видела его в бульварной прессе?

– Адаму Фишеру тридцать три года, он сын дипломата, и, похоже, его цель в жизни – никогда не стать взрослым, – сказал Ярмо. – Ему нравится тратить папины деньги, разъезжать в дорогих автомобилях и ходить на вечеринки и премьерные показы. А больше ничего и не надо, чтобы мелькать в бульварной прессе.

– А его отец? Его кто-то знает?

– Да, во всяком случае, я и Ярмо, – сказал Томас. – Его звали Рафаэль Фишер, и он был израильским послом здесь, в Стокгольме, почти все девяностые.

– Израильским послом? – переспросила Малин.

Томас кивнул.

– Вот он, – сказал Ярмо и показал на черно-белый снимок на доске.

Снимок, похоже, был сделан во время какого-то торжества. Седой как лунь пожилой мужчина в темном костюме сидит за празднично накрытым столом вместе с двумя другими мужчинами.

– А этот молодой слева? Это Адам? – спросила Малин.

– Да. Снимок, скорее всего, сделан на свадьбе его сестры. Когда это было? – Ярмо повернулся к Томасу.

– В августе 98-го, – ответил Томас. – Через три месяца старик умер.

– Но почему не он, а Адам держит трость? – спросила Малин. – И почему он немного бледный и худой?

Ярмо снял снимок с доски, чтобы рассмотреть получше. Действительно, на снимке бледный молодой Адам сидит, держа в одной руке трость.

– Да, действительно, ты права. Мы думали, он просто взял трость отца.

– Дай посмотреть, – Томас взял фото и стал вглядываться.

– А кто это с другой стороны? – Малин показала на мужчину, сидящего с правой стороны. Он наклонился к старому послу, будто только что сказал нечто доверительное.

– Хороший вопрос, – откликнулся Ярмо. – Мы пытались это выяснить, но безуспешно.

– Вот он снова, но уже с нынешним послом, – Томас показал на цветное фото того же человека спустя десять лет. На фото он выходил из машины вместе с нынешним послом и еще одним мужчиной.

– А кто этот третий? – спросила Малин.

– Посол Израиля в Копенгагене, – ответил Ярмо.

– Понятно, он знает всех. А вы обращались в посольство?

Ярмо и Томас покачали головами.

– Тогда, я считаю, мы начнем с… Вот ты где. Где ты был? – воскликнула Малин при виде Фабиана, который входил в комнату в обнимку с архивными папками.

– В архиве. Я нашел подозреваемого. – Фабиан обрушил гору папок на свой письменный стол.

Томас схватил одну из папок и открыл ее.

– Оссиан Кремп? Кто это такой, черт возьми?

– Забавно, что ты об этом спрашиваешь. Именно ты навел меня на мысль о нем.

– Это не тот каннибал? – спросил Ярмо. Фабиан кивнул.

– Я тогда еще не работал в Государственной криминальной полиции, но патрулировал город в машине с радиосвязью и слышал об этом массу разговоров.

– Кто-нибудь может рассказать, о чем идет речь? – попросила Малин.

– Вот. – Томас показал разворот со снимками изувеченных жертв с выколотыми глазами.

– Мило, – сказала Малин. – А почему именно глаза?

– Насколько я помню, – ответил Фабиан, – преступник утверждал, что только слушал голоса, которые приказывали ему собирать различные «избранные души».

– О нет, только не клиника. А теперь его выписали или как?