Фабрика #17

В ожидании выходных по вечерам лежал в углу, упершись затылком в холодный пластик стены. Ему некуда было идти и нечем заняться. Он пытался разузнать у бригадира, есть ли на фабрике развлечения для простого люда, но тот поглядел на него недоуменным взглядом, будто Коренев ляпнул несусветную глупость, которая нормальному человеку даже в голову не придет.

Однажды ему поручили почистить какое-то механическое устройство. Двое разнорабочих притащили его на руках и бросили на пороге перед вагончиком. Коренев как раз обедал, запивая подсохшую булку водянистым молоком, и с интересом наблюдал за действиями рабочих, подгоняемых бригадиром.

Когда сдоба закончилась, вылил остаток невкусного молока в раковину и вышел на крыльцо. Бригадир возвышался над куском металла причудливой формы и по обыкновению жевал спичку. Заметил Коренев, кивнул ему и приказал:

– Разобрать, почистить, смазать и собрать, – и ушел, бросив один на один с непонятной штуковиной неизвестного назначения.

Коренев принес из вагончика инструменты и с руганью и матами принялся разбирать механизм. Покрытые ржавчиной болты отказывались крутиться, раздувшиеся шпильки застревали в отверстиях. Коренев заработал на пальцах мозоли от гаечных ключей. Когда переворачивал корпус, не успел выдернуть руку и зашиб правый мизинец.

На журфаке такому не учили.

Гордый собой, вырезал из паронита прокладку ножницами по металлу. С разборкой провозился до самого вечера, побросал детали в керосин и отправился ужинать. Пришел бригадир, оценил объем выполненных работ, покачал головой, но ничего не сказал. Съел кусок вчерашнего хлеба и ушел.

На следующий день выяснилось: разобрать механизм проще, чем проделать обратную операцию. Это походило на сбор к отпуску – количество вещей превышало внутренний объем чемодана и не позволяло ему закрыться. Он и прыгал, и бил молотком, и менял порядок деталей, сокрушаясь, что не зарисовал их расположение в корпусе. Получалась полная ерунда, и даже прокладка из паронита никуда не лезла. Увлекшись ее вырезанием, забыл, где она стояла.

Вернулся бригадир, встал за спиной и с лишенным эмоций лицом понаблюдал за деятельностью Коренева.

– Ты чего творишь? – задал излюбленный вопрос, побросал детали в кучу, словно детские игрушки, и закрыл корпус, тем самым за минуту проделал работу, на которую Кореневу не хватило половины дня. – Думать надо! Или котелок не варит?

Он постучал головой по каске с намеком на умственную несостоятельность Коренева. Тот обиделся и сказал, что не дурак, но эту штуку видит впервые и никто не удосужился объяснить ему ее предназначение и устройство.

– Учиться надо! – изрек бригадир и пошел отмывать щелочью ладони от смазки.

– Я бы рад, но как?

– Книжки читай!

– Нету! Дайте, буду читать! – пошел в контрнаступление Коренев.

– Сам в библиотеке возьмешь.

Так он узнал о существовании на фабрике библиотеки, в которую и отправился на следующий день.

К его огромному разочарованию библиотека была исключительно технической и, кроме справочников и учебников, другой литературы в ней не нашлось. Он сначала расстроился, а потом решил, что это лучше, чем ничего, набрал на читательский билет бригадира книг под завязку и читал их по вечерам. От огромной и скучной жизни, напоминающей вечное сидение на унитазе, истосковавшийся по впечатлениям мозг цеплялся за любую новую информацию, будь то физическая химия металлов и сплавов или справочник строителя-конструктора.

Прочитал учебник по механике, разобрался с основами сопромата и построил десяток эпюр. Это оказалось несложным, если проявлять терпение и внимательность. Коренев, причислявший себя к гуманитариям, испытывал огромную гордость от своих скромных достижений и даже готов был простить бригадиру его постоянную угрюмость.

Обменял паек в фабричном магазине на две тонкие тетради в клеточку и вел записи мелким почерком, чтобы не расходовать бумагу. Он не видел целесообразности в своих действиях и не представлял практического смысла изучения этих наук, однако оправдывал самообразование необходимостью тренировать ум, дабы не уподобиться овощу.

Как-то перед уходом бригадир поглядел на Коренева, лежащего в углу с книгой, и сказал:

– Ночью большая чистка. Сиди тихо, на улицу не суйся. Свет выключи, на всякий случай. Если попадешься, пожалеешь.

Озадаченный Коренев запер дверь на замок, лег на тахту и постарался заснуть, чтоб скоротать вечер. Как назло, испытал прилив бодрости, а сна не было ни в одном глазу – он привык засыпать ближе к полуночи.

Чтобы навеять скуку, нашел бригадирский фонарик и при его свете взялся читать об особенностях ферменных конструкций. И действительно, спустя минуту глаза закрылись, голова упала на справочник, а фонарь вывалился из рук и приземлился на пол у кровати.

Проснулся от грохочущего шума, словно били гаечным ключом по листам металла. Грохот был до того звонкий, что Коренев вздрагивал от каждого удара.

Его охватил ужас. Он окоченел, замер на тахте и старался не дышать. Звуки становились, то громче, то тише. Иногда и вовсе затихали, чтобы через минуту возобновиться с новой силой.