Фабрика #17

– Увы, мой друг, не могу. Хотел бы, но у меня имеются обязательства перед определенными… сущностями, и я не намерен нарушать договоренности. Если я расскажу вам все, в то же мгновение это утратит смысл, а вы закончите жизнь в психушке. А в худшем случае – просто сдохните, но так или иначе на вас можно поставить крест.

– Вы знаете Рею?

Чем черт не шутит.

– Эту стерву? Знаю, конечно. Она вас провоцирует, чтобы вытащить из фабрики, и надо признать, далеко продвинулась на этом нелегком поприще, несмотря на предпринимаемые нами меры.

– То есть она мой друг…

– Очередная глупость! Если кто-то вам якобы помогает, это не значит, что у вас совпадают цели. Неужели кандидата в мэры интересуют бабушки, которых он одаривает килограммовыми пакетами гречневой крупы? Рея вовсе не альтруист. Она хочет вам отомстить, а настоящая месть может свершиться исключительно за стенами охраняющей вас фабрики.

– Зачем мне мстить?

– Так это работает: вы не помните и поэтому находитесь в безопасности. Я устал повторять – доверьтесь и примите фабрику, слейтесь с ней и будете спасены.

– Почему я должен вам доверять?

– В знак моего расположения я готов ответить на один интересующий вас вопрос, – предложил Директор. – Абсолютно на любой и абсолютно честно.

Всегда, когда нужно из огромного роя загадок выбрать самую главную, как назло на ум приходит какая-то несущественная чушь, за которую потом стыдно. Например, правда ли то, что говорят о Директоре рабочие? Как именно Директору удается менять лица? Сколько ему лет? Что означает семнадцатый номер в названии?

– Что выпускает фабрика?

Конечно, это был не вопрос жизни и смерти, и от ответа никак не зависела его судьба, но от возможности удовлетворить любопытство не удержался.

– Хм, – Директор озадаченно хмыкнул. – Это принципиально? Вас беспокоит такая незначительная мелочь?

– Нет, – признал Коренев. – Но интересно.

Директор взял очередную сигарету.

– Ответ на ваш вопрос: ничего. То есть ничего существенного.

– Как? Эта махина ничего не производит? – разочаровался Коренев. – Зачем тогда все это? Зачем цеха, рабочие, станки, конвейеры? Зачем тысячи людей горбатятся с лопатами? К чему это мельтешение, если можно остановиться и разойтись? Что-то не вяжется, я видел, как приезжает сырье и как отгружают ящики с готовой продукцией.

– Вы плохо представляете суть нашего предприятия, – терпеливо пояснял Директор. – Фабрика – живой организм, функционирующий так, как и полагается любому живому организму. И если это понять и принять, все становится на места. Что, по-вашему, производит ваш организм?

– Статьи, чертежи, детали, – уверенно сказал Коренев.

– Вы не поняли вопроса, я не спрашивал, что производите вы, я говорю о продукции вашего организма. Чувствуете разницу?

Коренев разницу почувствовал, но озвучивать не стал.

– Организм непосредственно производит кал, мочу, пот и углекислый газ, – продолжал пояснять Директор. – Ценность небольшого количества продукции, выпускаемого фабрикой, приблизительно такая же, но функционирование фабрики важнее выпускаемой ею продукции, как и жизнь живого организма важнее, простите за прямоту, какашек.

– А вы тоже часть фабрики?

– Да, разумеется, – подтвердил Директор. – Одна из главных.

– Мозг?

– Нет, это невозможно. Фабрика мыслит самостоятельно и более глобально, чем мы. Ведь любая отдельная клетка вашего тела не способна понять самые примитивные человеческие мысли, так и отдельный человек не в состоянии осознать глубину размышлений фабрики.

– Тогда кто же вы?

– Язык, – Директор развел руками. – Это же очевидно.

Кореневу было совсем не очевидно. Директор продолжал:

– Моя задача – говорить от имени и по поручению фабрики. И в данный момент она предлагает вам стать ее частью.

– Почкой, печенью? – пошутил Коренев, хотя на самом деле взмок.

– Вы в детстве читали про золотой билет и шоколадную фабрику Вилли Вонки? – спросил Директор.

– Моя любимая детская книга. Сразу после «Незнайки на луне».

– Считайте, вы выиграли шанс сменить меня и стать языком, – сказал Директор. – В любом организме должно происходить обновление клеток.

– Есть небольшое отличие: у Вилли Вонки фабрика производила шоколад и сладости, а наша – дерьмо, пусть и метафоричное, – насупился Коренев.

– Грубо и неверно. Мы даем возможность клеткам жить, а это куда важнее. Чтобы организм функционировал слаженно, каждая клетка должна забыть о себе и выполнять возложенную на нее задачу. Вот и Подсыпкин ваш после получения заветной власти стал частью общего тела – по-другому никак. Если он останется бунтарем, организм его выплюнет, посчитает раковой клеткой и избавится. Он, может быть сколь угодно хорошим человеком сам по себе, но если своей деятельностью он мешает функционировать организму, придется им пожертвовать. Малое частное горе ради великого всеобщего блага.

– А как же «гармония мира не стоит слезинки замученного ребенка»?