Фабрика дьявола

Лофти был гибок. Рон увидел его перед собой через туман дурноты и боли, увидел, как к нему устремилась рука со сжатым кулаком. Он молниеносно отпрянул в сторону. Лофти ударил по иззубренной стене пещеры и издал яростный крик.

Рон все еще был слишком медлительным. Разбитый кулак, казалось, не повлиял на действия Лофти. Он поднял руки, согнул их и ударил Рона сверху по голове. В то же мгновение он подставил колено, и Рон, пошатнувшийся после удара спереди, получил мощный удар в солнечное сплетение.

Он во второй раз упал на грунт. На этот раз его ярость достигла такой степени, что он больше не обращал внимания на боль и дурноту. Он снова мгновенно оказался на ногах и, как таран, пошел на Лофти. В нем — где–то в глубине мозга — раздался голос, который попытался объяснить ему, что все это была бессмыслица. Что на самом деле он не испытывает ненависти к Лофти и что у него нет никаких оснований нападать на него. Что Лофти тоже ничего не имеет против него и что они ведут себя, как последние дураки.

Но он не слушал его. Он был вне себя. Он просто сбил Лофти с ног. Он услышал, как Лофти издал резкий, громкий вскрик — и через полсекунды он сам ударился головой о темную стену пещеры…

На этот раз этого с него было достаточно. С мощным колокольным звоном в голове, словно череп его разлетелся на части, он упал на колени и потерял сознание.

6

ТРИУМФ! О ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ, ВЕЧНАЯ РАДОСТЬ ДЛЯ ТВОИХ ДЕТЕЙ! ТРИ НОВЫХ ЖЕРТВЫ МЫ ТЕБЕ ПРИНЕСЛИ, И ТЫ ВОЗНАГРАДИШЬ НАШУ ВЕРНОСТЬ, ПОТОМУ ЧТО ЖЕРТВАМИ БУДУТ КОРОЛИ ИХ РОДА, И НЕВЕРОЯТНЫЕ НАЗОВУТ ИХ ИМЕНА. ТВОЯ МИЛОСТЬ ВЕРНЕТСЯ К НАМ, О МОГУЩЕСТВЕННЕЙШИЙ, МЫ ДАДИМ ИХ ТЕБЕ, АИАА–ОООИ!

Ларри с большим трудом восстанавливал частички своих воспоминаний и одну за другой складывал их, чтобы получить еще одну картину.

Он делал это с закрытыми глазами. В нем было что–то, что хотело, чтобы он держал глаза закрытыми и не видел окружающего. Но у него не было никакого повода поддаваться этому желанию.

Он сидел перед глайдером и смотрел на красный лес, на странное мерцание множества стеклянных стволов. Он спросил себя, можно ли сделать из Пассы туристскую планету, которую будут посещать земляне, чтобы провести свой отпуск в весьма экзотических условиях. И он в конце концов настроил себя на философский лад. Он задумался над тем, что Земля два столетия назад еще по–настоящему не знала, что уже существует самолет. Путешествие к звездам все, за исключением небольшого числа людей, считали невозможным, а исключения эти были смехотворными.

Семьдесят лет спустя, сто тридцать лет назад, Перри Родан разыграл свой дебют на сцене Истории, и с тех пор положение быстро улучшилось коренным образом. Теперь Земля дошла до того, что была вынуждена защищать свои колонии от орд искателей приключений. Свои колонии и примитивных туземцев, которые в некоторых случаях жили на колониальных планетах.

Ларри почувствовал, что его внезапно охватила странная злоба на землян, хотя он, в конце концов, сам был одним из них. Что делали земляне? Они носились в космических кораблях по Галактике и порабощали одщ планету за другой. Они не оставляли примитивным племенам никаких шансов жить своей жизнью.

Что это за раса, к которой он принадлежит сам? Нет, и еще раз нет! Злоба Ларри стала убийственной. Он готов был убить Рона или Лофти, если бы они были здесь. Так что глайдер, продукт земной технологии, был единственным объектом, на котором он мог сорвать свой гнев.

Ему вспомнилось также на секунду, только на короткое мгновение, что он сам вел себя, как сумасшедший, как он забрался в глайдер и рукояткой своего оружия начал крушить пульт управления. Он срывал кнопки и рычаги — и наконец, должно быть, получил удар током из какой–то поврежденной проводки, потому что его воспоминания на этом обрывались.

«Что за сумасшествие? — подумал он. — Как это я пришел к такому нелепому решению?»

Он хотел повернуться на бок. Но это ему не удалось. Его плечо уперлось во что–то твердое, что не хотело поддаваться. Он стал спрашивать себя, где он вообще находится. И наконец его любопытство стало сильнее, чем желание не видеть того, что его окружает.

Он открыл глаза.

Первое, что он почувствовал, был сильный бело–желтый свет. Он был ярким и ослепил его. Ларри прикрыл глаза, оставив только узкие щелки, чтобы привыкнуть к внезапной яркости.

Второе, что он заметил, был теплый воздух вокруг него, наполненный очаровательным ароматом. Запах казался ему знакомым; но его путаному сознанию потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что шкура эвергрина пахнет так же, как и воздух здесь.

Он лежал на чем–то твердом, судя по всему, на каменном полу. Если он поднимется, то увидит что–нибудь еще кроме этого света. Он поднялся.