Фабрика драконов

— Здесь они все? — спросил я.

— Нет. Всего на территории три барака. Первый и третий переходят один в другой, по пятьсот в каждом. А второй барак — это детская. В смысле, ясли.

— Ясли? — Старший заметно посерел лицом. — Помилуй нас, грешных.

Я оглядел обе шеренги Новых Людей; новых людей-неандертальцев. Само слово резало мозг, будто ножом.

— Сигом… как им сказать, чтобы они расслабились — типа команды «вольно»?

— Они приучены к кодовым словам. Если надо, чтоб они слушали, но не расходились, им говорится «сброд». А чтобы разошлись по бараку — «разброд».

— Сход, расход, — недобро усмехнулся Банни. — Господи Иисусе. О! Слушайте, ребята. Есть мысль. А можно приказать им разыскать оставшихся охранников и порвать их на куски?

— Никак, — отреагировал сигом. — Они не способны на насилие. Отто с Альфой об этом позаботились. Есть определенные гены агрессии, которые — в общем, я не знаю — то ли удаляются, то ли подавляются. Но после этого ни на какое насилие они не идут, ни при каких обстоятельствах. Тут есть одна… типа, женщина, которую зверски избил этот Картерет.

— Которой ты приносил свой камень? — уточнил я.

— Да. — Малой уже рассказал нам о женской особи, которую подвергли истязанию из-за случайно брошенного камня. — Так вот Отто рассказывал, что целенаправленная, проработанная программа унижения размывает волю и перестраивает инстинкты на прием любой формы оскорбления и насилия. После чего они становятся для подопытного естественной частью жизни.

— Шеф, дорогой, — обратился ко мне Банни. — Мне с этим козлом Отто ну просто край как надо побыть наедине вдвоем, для тела и для души.

— В очередь, Рэббит, — рыкнул Старший. — Мне самому надо кое о чем с ним пошептаться.

— Разберемся, — сказал я. — Ладно, Малой. Время ответов. Что такое должно произойти первого сентября в Африке и что это за фигня такая, Часы вымирания?

— А вы видео разве не смотрели?

— Я же говорил: там звук ни к черту. Расшифровали кое-как только один фрагмент. — Пришлось показать расшифровку на нетбуке. — Первое сентября — это уже через пару дней. Расскажи мне по максимуму все, что знаешь.

— Те двое мужиков во время охоты проговорились случайно. Если бы Ганс их услышал, он бы им головы поотрывал.

— Кто такой Ганс?

— Парень, что вел охоту. Ганс Брукер. Он отсюда, из «Улья».

Старший метнул на меня вопросительный взгляд; я между тем продолжал дознание.

— А Отто Вирц кто такой? Он как-то связан с Эдуардом Вирцем?

— Из Аушвица? — не моргнув глазом переспросил сигом. — Наверное, да. Тут даже есть портреты Эдуарда Вирца. И здесь, и в «Деке».

— Где находится эта «Дека» и что она собой представляет?

— «Дека» — сокращенно от «додекаэдр», то есть двенадцатигранник. Лаборатория Альфы и Отто в Аризоне. Где она там именно, не знаю. Где-то в пустыне и большей частью под землей.

— Альфа — это Сайрус Джекоби?

— Да. — Малой посмотрел на Банни. — А можно мне обратно мой камень?

Банни глянул на меня; я, пожав плечами, кивнул. Мальчуган спрятал камень в карман.

— Так, — сказал я. — А теперь, Малой, вопрос по-крупному. Что такое Волна вымирания?

— Я точно не знаю. Но это как-то связано со вспышкой какой-то болезни — а может, даже нескольких, — которые должны… — Сигом перевел взгляд сначала на Старшего, затем опять на меня, — в общем, это… Всему темнокожему населению Африки не поздоровится. Ох как не поздоровится. Все вымрут.

— Только черные? — уточнил Старший. — В смысле, африканцы?

Малого, судя по всему, эта фраза слегка покоробила, как, собственно, и меня. Впрочем, это отдельная тема.

— Ну да. Только, гм… темные.

— И болезнь эта будет выпущена первого сентября?

— Ага. Она и… кое-что еще.

— Что значит «кое-что»?

— Другие болезни.

— В Африке?

Сигом покачал головой.

— Вообще везде. Я слышал и насчет евреев в Луизиане, только не знаю, что именно там произойдет и что на них нашлют. Потому-то и запросил помощи. Надо все выяснить и их остановить.

— Это понятно, — сказал я. — Надо, чтобы ты показал, где здесь компьютерные залы и те самые лаборатории. Информация и доказательства.

— Хорошо.

— Малой, — вклинился Банни. — А почему у Отто такой, извини, стояк на темнокожих африканцев?

Мачьчуган невольно отстранился, будто ожидая, что за дальнейшие слова его ударят.

— Видите ли, — произнес он чуть боязливо. — Вы же, наверное, понимаете, что это их слова, а не мои? Отто и Альфы. Я-то с ними как раз не согласен.

Старший улыбнулся как можно теплее. Из нас троих ребятишки были только у него.

— Ты, малец, нам во всем очень помогаешь. Будь ты одним из них, тебя бы здесь, с нами, не было.

Мне понравилось, как он исподволь донес значение слов «они» и «мы»; видно было, как мальчуган смягчился.

— Отто с Альфой, — сказал он, кивнув, — всегда делили всех людей на три группы: «Семью», то есть себя самих и свое окружение, нордическую белую расу и… гм… посконные, или грязные, народы.

Он поглядел на Старшего, видимо ожидая, что благожелательность с него сойдет, но тот, кивнув, легонько похлопал подростка по плечу.

— Да, малыш, мне подобное доводилось слышать. Еще и похуже. Да и тебе, наверное… С волками жить — по волчьи выть.