Фабрика героев

Мигом подравнявшийся при ее приближении строй Мэри заметила издалека. Тридцать четыре человека, семь клиньев — шесть правильных и один усеченный — застыли, как на парадном построении. В первом ряду стояли капитаны. Позади них и чуть по бокам — вторые пилоты и бортинженеры. Еще дальше — канониры. На правом фланге сдержанно улыбался ее экипаж, тот самый усеченный клин. Мари хлопнула по плечу Рори О'Нила, дружески кивнула Элис Донахью, подмигнула близнецам Рафферти, Джону Марку и Мэтью Лукасу (семейная традиция давать детям библейские имена сохранилась и в Линии), и двинулась вдоль строя, обмениваясь рукопожатиями с первыми пилотами. С кем-то она была знакома давно, кого-то — из тех, кто постарше — видела впервые или просто не помнила по Корпусу.

Все-таки у самодостаточности есть свои минусы, хотя… Покончив с приветствиями, Мэри вышла на середину, еще раз окинула взглядом молчащих людей, хотела было разразиться составленной в челноке речью, но передумала. Махнула рукой с зажатым в ней беретом в сторону стыковочных шлюзов, буркнула: «Все вопросы на месте, пошли» и, не оглядываясь, зашагала к внешней границе сектора восемь.

* * *

Шон О'Брайен давно не был мальчишкой и хоронить друзей ему уже доводилось не раз, но привыкнуть не получалось. Никак. Эх, Дональд, Дональд… И ведь это был самый обыкновенный, ставший уже привычным вылет арестной команды на задержание посаженного на грунт корабля-нарушителя. Обычный вылет, обычный — хоть и довольно крупный — корабль, быстро ставшие обычными «Сапсаны», неподвижно зависшие на высоте четверти мили над сдавшимся противником… Вот только залпа невесть откуда взявшихся на транспорте бортовых орудий не ждал никто. Ни сгоревший в пламени этого залпа катер, на котором в числе прочих летел Дональд, ни пилоты «Сапсанов», которым пришлось уворачиваться от второго залпа. И что с того, что когда один из них, не успевший среагировать вовремя, пополз, заваливаясь на бок, на базу, второй догнал пытающийся уйти на сверхмалой высоте транспорт и, не тратя времени на обычное «здесь ноль двадцать два», последовательно разнес ему маршевые, маневровые и рубку. Что с того, если в гроб, дешевый казенным гроб, положили лишь потрепанный берет и китель с наградами — даже тела не осталось. После выстрела плазменной пушки вообще мало что остается, металл — и тот сплавляется в странной формы комья, что уж говорить о слабой плоти человеческой… Мэгги, прямая и отрешенная, не плакала. И мальчики, поддерживающие ее под руки, не плакали тоже. Крошка Энни, и должно быть, и вовсе не поняла, что происходит, и только жалась к плечу Шона, испуганно тараща глазенки. А рядом с Морганом навытяжку стоял ноль двадцать второй — в броне и шлеме, как все они. Стоял, прижимал к бокам стиснутые кулаки, и то ли слышал, то ли нет размеренные, скорбные слова похоронной службы. Потом, когда последний кусок дерна лег на надгробный холмик — один из многих, появившихся сегодня на кладбище, где хоронили погибших полицейских — пилот подошел к Шону и тихо, но отчетливо произнес бесцветным тонном:

— Я их достану. Найду и достану. Чего бы это ни стоило. Ты мне веришь, капитан?

— Ты их уже достал. Спасибо тебе, парень, — осторожно ответил Шон, но тот только покачал головой и процедил:

— Нет. Это была пешка. Я найду ферзей. Я найду тех, кто поставил плазменные пушки на безобидный с виду корабль. Тех, кто привел их на Бельтайн. Тех, кто заплатил. Я обещаю. Ты мне веришь? — настойчиво повторила черная фигура, и Шону ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Пилот отдал честь, четко, по-военному, развернулся и пошел к выходу с кладбища. На полпути его догнал Морган, наклонил голову, что-то говоря, но ноль двадцать два только нетерпеливо передернул плечами и зашагал быстрее.

— Чем это ты занимаешься, Мэри? — Девушка, с какой-то немыслимой скоростью просматривавшая возникающие на дисплее списки, подняла голову и почти сердито уставилась на бесшумно вошедшего в комнату майора. Помещение изрядно изменилось со времени его первого визита. Конечно, просторнее здесь не стало, да и не могло, но вот уюта определенно добавилось. Пестрый лоскутный коврик на полу вполне удачно гармонировал с таким же одеялом. Сама девушка, сидящая скрестив ноги на кровати, завернулась в даже на вид теплый темно-красный плед и обложилась полудюжиной разнокалиберных подушек. Потолочный светильник, чей свет так резал Моргану глаза почти два года назад, был сейчас выключен, а дисплей освещала изящная финтифлюшка на стене. Да и сама Мэри не была сейчас угрюмым подростком с больными глазами загнанного зверя. Она повзрослела, взгляду добавилось холодности, но холодность эта не имела ничего общего с наигранной — теперь майор видел разницу — бравадой девчонки, которую он увидел в приемной монастыря Святой Екатерины.