Фабрика гроз

— Мы все очень рискуем! — горячо возразил Ивар. — Но по рейтингам выходит, что наши шансы очень и очень высоки. Мы еще можем прорваться! Главное — не упустить свой последний шанс! Другого у нас не будет! В конечном счете вчерашний скандал не успеет докатиться до наших основных избирателей на селе. Местные телеканалы у них не показывают, а свежие газеты подвезут дня через два, через три. Да и все равно их там почти никто не читает. Нам надо сейчас ударить по горожанам, убедить их в том, что Хоботов — уголовник, а Стольников — спасатель всех угнетенных.

— Ну, хорошо, — отозвался Боря. — Я перезвоню тебе ближе к вечеру. Посмотрим, что можно сделать.

* * *

«Элемент» представлял из себя обширный заводской комплекс, раскинувшийся на берегу грязной речушки. Несколько больших и малых труб, мрачные заводские корпуса с пыльными стеклами, грохот ворот, в которые то и дело заезжали и выезжали грузовики…

Оставив Софроныча сидеть в машине, Кристина направилась к проходной. Внутри за толстыми стеклянными перегородками сидели сотрудники военизированной охраны.

— Где здесь можно позвонить по внутреннему телефону? — спросила Кристина, стараясь ничем не выдавать свое волнение.

Один из охранников кивнул на заброшенный аппарат в углу. Над ним висел пожелтевший список служебных номеров. Номер Эдика соответствовал складу готовой продукции.

«Наверняка он попросту крадет этилку на заводе, а потом продает ее налево», — подумала Кристина.

Если честно, то ей было несколько страшновато. Черт знает, куда могла завести вся эта авантюра!

Взяв себя в руки, Кристина принялась набирать номер склада.

— Здравствуйте! Могу я поговорить с Эдуардом?

— С кем? — отозвалась какая-то тетка. — С Эдькой, что ли? Эдь! Подь сюда! На, тебя!

— Алё!

Голос у Эдика был скрипучий, как старая половица.

— Меня прислала к вам Елена Хоботова. Мы могли бы пообщаться? По делу, — на одном дыхании выпалила Кристина.

На том конце провода повисла пауза.

— По делу? Ну что ж… Можно и пообщаться. Сейчас я вам пропуск выпишу. Как вас зовут?

— Тарасевич Кристина Викторовна. И со мной еще будет компаньон, Софронов Алексей Георгиевич.

Внезапно Эдик снова замолчал.

— Тарасевич? — наконец вымолвил он. — Это которая телеведущая?

Только сейчас до Кристины дошло, во что она вляпалась. Это надо быть такой дурой, чтобы сообщить Эдику свою фамилию?! Все, теперь он ни в жизни не пойдет на контакт.

— Да, — вынуждена была признаться она. — А вас это смущает?

— Да нет… Если Ленка прислала, то… Впрочем, какое мое дело? Сейчас вам выпишут пропуска.

Кристина стремительно выскочила на улицу и подбежала к своей машине.

— Софроныч! Живо прячь камеру в сумку и пошли на завод!

Оператор высунул голову из окна.

— Ты что задумала?!

— Вот! — Кристина достала из багажника видавшую виды спортивный баул. — Я хотела моркови на рынке купить, да все времени не было, а теперь, видишь, он пригодилась.

— Для чего?!

Открыв дверцу, Кристина кинула сумку ему на колени.

— Эдик выписал нам пропуска. Сейчас мы с тобой пройдем на завод и все разнюхаем. Ты прячешь камеру в сумку, оставляешь отверстие для объектива и снимаешь все подряд.

— Да ты что?! — вскричал в негодовании Софроныч. — Наш же поймают! Ты представляешь, какой скандал будет, если нас засекут с камерой на территории такого завода?! На вахте же обязательно будут шмонать!

— А ты положи сверху свою куртку! Они ничего и не заметят!

— Ты безумная женщина! — простонал Софроныч, все же выполняя Кристинино приказание. — Если нас схватят, я тебе этого никогда не прощу.

— Не схватят! — весело отозвалась она. — Кому мы нужны-то?

* * *

Охрана беспрепятственно пропустила их на территорию. Никто даже не поинтересовался содержимым большой спортивной сумки, которую Софроныч нес на плече.

Завод напугал и подавил Кристину. Все кругом грохотало и дымилось. На территории не росло ни одной травинки, зато то здесь, то там виднелись лужи веществ явно неестественного происхождения.

И самое главное — люди! Вглядываясь в лица рабочих, Кристина невольно думала, что так, очевидно, выглядели жители Ленинграда сразу после снятия блокады: резкие морщины, цвет кожи — либо синюшный, либо красный, как кирпич, зубы плохие, мутные глаза слезятся, одежонка старая, рваная, кое-как болтается на высохших телах…

— Вот тебе и вредное производство… — пробормотал идущий вслед за Кристиной Софроныч. — И как сюда люди по доброй воле идут?

— А как им быть, если они ничего больше не умеют? — отозвалась она. — Дома-то ведь семьи, все есть хотят.

В одном из цехов были распахнуты ворота, сквозь которые виднелись то ли огромные баки, то ли печи. Рядом стояли люди в противогазах и долбили ломами люк на полу. Воздух пах какой-то тошнотворной химией.

— Как черти в преисподней! — содрогнулась Кристина и заторопилась прочь.

— Тут наверное вся атмосфера пропитана парами тетраэтилсвинца, ворчал себе под нос Софроныч. — А мы тут околачиваемся! Надо бежать отсюда, а то еще надышимся всякой гадости!

Но Кристина была далека от того, чтобы отступать.

У здания заводской администрации их догнал плотный лысоватый мужчина в спецовочном халате.