Фабрика отклонений

– Да, совершенно уверен. Я в военно-полевой хирургии десять лет отработал, да и здесь насмотрелся всякого. У нас ведь скоро обычная медицина ничем не будет отличаться от медицины катастроф. Сколько пострадавших во время ДТП, стрельбы на улицах из травматического оружия, жестоких драк с использованием любых подручных средств!.. Так что в различных видах повреждений я прекрасно разбираюсь. Поверьте мне, Лев Иванович.

Крячко ждал в кабинете, развалившись в кресле и потягивая кофе из большой красивой чашки. Кофе был хороший, судя по аромату. Взглянув на довольное и загадочное лицо Станислава Васильевича, Гуров догадался, что настроение у него было тоже замечательным. Лев Иванович невольно подумал, что не стоило самому ходить в морг, а послать туда Крячко. Впрочем, Стас отличается крайне здоровой психикой. Ему все эти запахи и картины распотрошенных трупов нипочем. Настроения товарищу они не испортят.

– Пришел? – осведомился Крячко. – А у нас сюрприз. Ребята подозреваемого взяли, сюда везут. Я вот тоже все дела отставил, сижу и жду.

– Кто, как вышли? – осведомился Гуров.

– Из той же среды, алкаш. Судимый. А вышли просто: поработали с контингентом, и всплыло, что ссорились, что куртку убитого у подозреваемого видели. Прятал он ее. Если эту одежду найдут, то вызовут следователя, изымут как положено, с понятыми. Участковые там во главе с Сергушенко уже бомжей трясут, опрашивают, в собачнике в чувство приводят. Половина из них после обеда уже в дым. Я удивляюсь, Лев Иванович, нищие, а пьяные!.. Говорят, что их простуда не берет, что они к лужам примерзают зимой. Мол, у них рака не бывает. Вот ведь чудеса.

Пока Крячко с довольным видом трепался, Гуров сидел и перебирал в памяти все доводы, взвешивал все «за» и «против» в десятый раз.

«Мог конченый пьяница убить этого бывшего афганца? Мог. А Литвиненко, Россихина? Первого из них, видимо, мог. Надо проработать его связи, выяснить, не пересекались ли эти люди. А вот Россихин под очень большим сомнением. Даже неожиданно вырубить здорового молодого мужчину – для опустившегося пьяницы задача, пожалуй, непосильная. Хотя чудеса бывают и в реальной жизни. Но о них пока думать не надо».

Гуров пересказал товарищу все, что узнал от патологоанатома. Крячко согласился с тем, что дело тут попахивает какой-то грязной разборкой, хотя сходство с двумя предыдущими убийствами есть. Версию придется отрабатывать серьезно, потому что начальство не терпит приблизительности и заявлений на тему «нам так кажется».

Дверь открылась, и в кабинет ввалился довольный Рязанцев с грязным лицом. Следом Кулаков ввел худого мужчину неопределенного возраста с огромными мешками под глазами, грязными длинными волосами и брезгливым слюнявым ртом. Тот дергал плечами и ворчал что-то невразумительное.

– Доставили, товарищ полковник, – доложил Кулаков, выразительно посмотрев на Гурова.

Сыщику стало понятно, что старший лейтенант произнес эту фразу умышленно. Она имела некое значение для задержанного. Худой грязный человек беспокойно закрутил головой и замолчал. Кулаков усадил его на стул, поставленный Рязанцевым посреди комнаты. Потом он неторопливо снял с задержанного наручники.

Гуров поднялся, позвал Кулакова в коридор и там сказал:

– Зря привел сразу к нам. Оставил бы в обезьяннике, рассказал бы нам о задержании. У нас было бы время подготовиться к допросу.

– Я посчитал, что так будет лучше. Он сразу сознался в убийстве и рассказал, где спрятал куртку. Собственно, из-за нее он и убил.

– Неужели из-за куртки?

– Ну да.

– Ладно, Сережа. Давай поступим следующим образом. Ты его брал, что-то в нем понял, какой-то контакт у вас наладился. Веди допрос ты, а мы побудем свадебными генералами. Если что, вмешаемся. Документы у него какие-нибудь есть?

– Сергушенко поехал к нему домой за паспортом.

– Хорошо, Рязанцева посадим за стол, пусть записывает.

Личность задержанного они установили точно: Владимир Букин, ранее судимый и не имеющий определенных занятий. Персонаж, хорошо известный в кругу местных пьяниц и бомжей. Он проводил много времени с теми и другими, в том числе и в поисках добычи. Они вытаскивали не совсем испорченные продукты из мусорных баков, собирали стеклянные бутылки и алюминиевые пивные банки. Потом кутили, если добычи хватало, или же просто покупали заурядную выпивку без всякой закуски.

Бомж, убитый на стройке, – в прошлом капитан ВДВ Александр Иванович Голодец, тоже был хорошо известен местным бездомным. Он иногда пропадал на день или два, но никогда не отсутствовал больше недели. Возвращался отмытый, побритый и в хорошей одежде. Говорил, что встречался со своими сослуживцами-афганцами. Те пытались помочь ему, вернуть к нормальной жизни.

Но Голодец, как он сам признавал, больше недели не выдерживал и снова возвращался к своим. Одежду бывший капитан обычно пропивал. Как и деньги, которые приносил с собой. В последний раз он вернулся из гостей в хорошей, хотя и ношеной, кожаной куртке.