Фабрика романов в Париже

Александр шагал по залам так торопливо, будто его преследовали. Однако ему удалось отделаться от недоброжелателей, нагрянувших к нему утром. Банкиры согласились на задаток в пятьдесят тысяч франков. Цензорам Дюма сунул готовые к печати статьи с «фабрики романов». Прунель он дал три тысячи франков для Анри, а наемным писателям повысил жалованье. Вот только загадочную даму в инвалидной коляске он обольстить не сумел. Женщина поспешила к карете и уехала вместе с цензорами. Такое поведение встревожило Александра. Раз уж она не взяла денег, то могла хотя бы его отчитать. Тогда бы он знал, чего от нее ожидать. Но иностранка просто сбежала, и это беспокоило сильнее армии судебных исполнителей и целого судна незаконнорожденных детей.

Погруженный в свои мысли, Дюма натолкнулся на что-то большое. Грудь пронзила боль. Статуя качнулась. Он обхватил ее и смог вернуть произведение искусства в равновесие.

– Руки прочь от нашей Хатшепсут!

К Дюма спешил мужчина огромного роста. На нем был темно-синий сюртук с желтой каймой. Его голова по форме походила на ящик. Глаза казались просто нарисованными черточками. Прилизанные темные волосы напоминали прическу греческой бронзовой статуэтки.

Александр отпустил статую, отпрянул и посмотрел на произведение искусства, которое чуть не сбил. Дюма не разбирался в египетском искусстве, но готов был сам назваться фараоном, если это изваяние родом не с берегов Нила – настолько явно было его происхождение.

– Вы что, сластолюбец? – надзиратель встал между Дюма и статуей. – Я много раз видел, как посетители трогали тысячелетние произведения искусства потными руками. Но прижиматься к женщине-фараону – невиданное кощунство. Убирайтесь!

Это же месье Мариетт!

– Вы хранитель египетской коллекции, – заметил Александр.

– И я буду защищать эту коллекцию шпагой и пистолетом. Уходите прочь, вы, осквернитель достопочтенного искусства! Или вы собираетесь и дальше посягать на наши мумии?

– Вы думаете, я изнываю от скрытого сладострастия при виде холодного камня? – Александр поправил жилет. – Месье! Я люблю женщин. Но у этой штуки, – он посмотрел на статую, возвышавшуюся у него над головой, – даже нет груди.

– Вы оскорбляете одну из величайших женщин в мировой истории. Королеве Хатшепсут пришлось притворяться мужчиной, чтобы претендовать на трон.

– Я бы тоже притворился женщиной ради того, чтобы вы послушали меня хотя бы минуту, – сказал Александр. – Я Александр Дюма. Вы меня не узнаете?

– Дюма? – Куратор еще сильнее сузил и без того узкие глаза. Он вытащил из кармана жилета пенсне и нацепил его на нос. – Это действительно вы, клянусь синим резцом Рамсеса! Вы пьяны?

– От счастья, месье Мариетт, потому что я могу предоставить музею деньги.

– Если вы пришли купить Хатшепсут, то я вынужден вас разочаровать. Мы и так сократили выставочную площадь, потому что Министерству финансов понадобилось несколько помещений. Если я теперь отдам и наши лучшие экспонаты, мы опустимся до уровня краеведческого музея.

– Это заманчивая мысль – поселить эту египтянку в моем шато. Но я пришел за вещицей куда менее значительной. Несколько лет назад я продал вам три амулета, которые мой отец привез из Египта. Вы помните?

Александр вытащил табакерку «Доппельмопс» и протянул ее хранителю. Мариетт взял понюшку. Нюхательный табак, казалось, помог ему вспомнить.

– Конечно. Вы принесли мне три бронзовых подвески. За это я заплатил вам… погодите… десять тысяч франков – кругленькую сумму. Вы хотите деньги назад?

– В каком-то смысле. – Дюма чуть заметно улыбнулся и тоже взял понюшку. – Мне нужны амулеты. За них я дам вам десять тысяч. Десять тысяч за каждый диск. – Он хлопнул месье Мариетта по плечу. – У вас, могу поспорить, нечасто бывают такие дни, месье. Идите же! Принесите амулеты. Тогда я открою бутылку шампанского д’Ай. Пусть игристое вино течет рекой!

Но Мариетт, казалось, не был рад такой внезапной денежной благодати.

– Тридцать тысяч франков? – спросил он. – Вы серьезно?

– Я понимаю, из-за такой щедрости вы сомневаетесь в моей добросовестности. Но это правда. Деньги у меня с собой. – Александр хлопнул по карману пиджака. – А теперь несите амулеты, Мариетт!

– Я бы отдал вам подвески. – Мариетт понизил голос. – Но у меня остался только один экземпляр. Остальные я перепродал.

Александр схватил хранителя за руку.

– Вы мелкая душонка, месье! Как вы посмели разодрать на части и разбазарить наследство моего отца? Эти предметы должны были храниться в музее.

– Они по-прежнему в музее. Но не все из них именно в этом, – сказал Мариетт.

Дюма сжал руку хранителя. Тот тщетно пытался освободиться из его хватки.

– Бросьте шарады! – Дюма повысил голос. – Где амулеты, спекулянт?

Мариетт высвободился и потер руку.

– Десять тысяч франков, которые я вам дал, проделали у меня в казне дыру, которую мне нужно было заткнуть. Вы оставили мне три одинаковых диска. Три! Вот я и продал два, чтобы немного компенсировать убытки.

– Сколько вы получили? – Александр не был уверен, что хочет услышать ответ.

– По двести франков за каждый, – ответил Мариетт.