Фабрика романов в Париже

– И сколько свечей получилось бы в итоге? Возможно, он смог бы осветить ими на одну ночь весь Париж. Ежели нет, выходит, такое под силу только писателям. Передайте бедняге от меня привет, – ответил Дюма. – Я закажу у него четыреста сальных свечей. Мое шато должно сиять столь же ярко, как и мои мысли.

– Полно разговоров! – рявкнул Галлуа по-собачьи. – Деньги, Дюма! Или я вызываю жандармов.

Хозяин дома поднялся и направился к посетителям. Банковские служащие едва ли доставали Дюма до плеч. Опустившись на колени, писатель посмотрел собаке в глаза. Рычание превратилось в клокотание, а затем полностью смолкло. Дюма потрепал животное за ушами. В благодарность собака лизнула его подбородок.

– Спустите бедолагу с поводка, – сказал Дюма. – За что вы его так мучите? Ему так же скверно, как и несчастному писателю, которому вы пришли докучать.

Зазвенел дверной колокольчик. В комнате снова появился Моке.

– Месье Дюма, к вам посетительница. Мадам Прунель. Она пришла с сыном и говорит, что ей очень нужна ваша поддержка. Дама ждет в желтом салоне.

Моке, славный малый! Как вовремя! Ему всегда приходят в голову отличные идеи.

– Господа, – обратился Дюма к банкирам, – на этом мы вынуждены прекратить нашу беседу. Заставлять ждать даму в беде недопустимо. Au revoir[9]. Напоследок совет: дайте вашей собаке – и мне тоже – поводок подлиннее.

Дюма скрылся из комнаты; полы сюртука развевались. Одье крикнул вдогонку, что дождется его, но на эту угрозу писатель не ответил. Терпение кредиторов было столь же недолговечно, как и денежные запасы транжир. Одье и Галлуа надоест ждать, и в конечном счете они сдадутся и уйдут. Ennui, господа, скука. Вот оно – оружие писателя.

– Браво, Моке! – Дюма похлопал швейцара по плечу.

Хозяин дома заметил, что ливрея слуги уже изрядно износилась. Моке заслужил одежду получше. Завтра же Дюма закажет для этого доброго малого нарядную форму у самого дорогого портного Парижа.

– Месье? – спросил швейцар недоумевая.

– Отличная идея, Моке. – Дюма рассмеялся и ударил себя кулаком по ладони. Его пышные волосы развевались. – «Мадам Прунель ждет вас в желтом салоне». Лучше и не придумаешь.

– Но это правда, месье, – тихо сказал Моке. – Она пришла с сыном Анри и очень рассержена.

Дюма поднял глаза к небу.

– Моке, про новую ливрею можете забыть!

Он бросился в желтый салон, оставив швейцара в растерянности разглядывать свою форму.

Глава 3. К западу от Парижа, шато Монте-Кристо, декабрь 1851 года

Марианн Прунель отличалась крепкой челюстью и настороженным, недоверчивым выражением лица. Дюма обнял ее за плечи, укрытые дешевым платком, и поцеловал в неподвижные губы. Наклонившись к мальчику, он пожал его вялую руку.

– Как же я рад вас видеть! – начал он. Но слова его были так же пусты, как и его сердце. – Надо же, малыш Анри уже научился ходить.

Марианн смерила его долгим, внимательным взглядом.

– Если бы вы сдержали обещание и отправляли ему деньги, он мог бы уже читать. Например, романы, на которых его отец зарабатывает миллионы.

А ведь прежде эти увядшие уста казались ему привлекательными! Судя по росту, ребенку уже шесть. Раньше Марианн была красавицей. Ах, лишь время придает цветам Парижа поэзию!

Это надо записать! Порывшись в кармане сюртука, он достал листок бумаги и карандаш и сделал пометку.

Марианн вырвала записку у него из рук. Упавший карандаш застучал по плитке.

– Нам нужны деньги, а не громкие слова. Деньги! Сколько миллионов франков вы потратили на это шато, пока ваш сын изо дня в день хлебал жидкий капустный суп?

– Марианн! – попытался он ее успокоить. – Малыша Анри и вправду жаль, но ведь я не его отец.

– Мне лучше знать. И я собираюсь поведать миру все секреты, которые ты шептал мне на ухо в перерывах между поцелуями.

– Mon dieu![10] И какие же это секреты?

Дюма чувствовал, что начинает терять самообладание.

– Например, что «Графа Монте-Кристо» сочинил ваш наемный писатель Огюст Маке.

– Это не смешнее праздничного церемониала для Мольера во Французском театре. Но все-таки столь же нелепо!

Дюма отмахнулся от обвинения. Он что, и впрямь рассказал об этом Марианн? Да, так и есть: Маке хорошо разбирался в истории и помогал ему в написании романа. Но задумка полностью принадлежала Дюма. Это он создал Эдмона Дантеса, отличавшегося жаждой мести и умением ловко уничтожать врагов. Все это сочинил Дюма, единственный и неповторимый. Маке! Александр вспомнил, что его бывший писатель тоже требовал от него денег, доли от прибыли. Но эти деньги Дюма уже давно успел прожить.

– Месье? Вы вообще меня слушаете?

Прунель вытащила из-под поношенной накидки листок бумаги и протянула ему.

Дюма отпрянул. К бумагам, написанным не им самим, он относился как дьявол к Библии.

– Что это? – спросил писатель.

Ответ он знал и так.

– Подпишите! Вы признаете Анри своим сыном, а я унесу все секреты с собой в могилу.

Которая, надо надеяться, уже вырыта.

Анри вырвал листок из рук матери и встал перед Дюма, протянув ему бумагу.

– Отец! – сказал малыш. – Прошу вас!