Фабрика волшебства (СИ)

— Любовь — это хорошо. Любовь это чистое и возвышенное чувство, несущее только добро, — Изида резко повернулась к друзьям, голос ее грозно загремел. — Но бывает так, что любовью прикрывают свой эгоизм и гордыню. Свое себялюбие и непрофессионализм. За любовью прячут ребячество и бестолковость. Вы скажете, что сделали это ради любви? Вы хотели просто покрасоваться перед Алиной? А теперь подумайте и скажите, что почувствовала бы бедная девушка, если из-за нее погибли двое таких славных ребят? Когда вы соперничали друг с другом, вы даже не думали о ее чувствах Алины. Она для вас лишь объект соперничества, причина, с помощью которой можно покрасоваться друг перед другом. Это очень по детски, поверьте моему слову.

Друзья пристыжено молчали, после разъяснений Изыды правда открылась им с пугающей четкостью, и от этого сделалось так стыдно, что захотелось провалиться под землю и сидеть там целый год, не показываясь. Алина напротив вскинула глаза и робко попросила:

— Не судите их строго. Они не хотели плохого.

— Нам не нужны новые инциденты, — сказала Изида. — Все должно решиться здесь и сейчас.

Женщина повернулась к Алине.

— Вот два кавалера. Они утверждают, что любят тебя, в чем я сомневаюсь конечно…

— Нет, не говорите так! — воскликнул Рудольф. — Ивор он любит, по настоящему. А для меня Алина просто сестренка. Мы это еще в пещере решили. Не наказываете Ивора, наказывайте меня.

— Вот как?! — брови Изиды красиво изогнулись. — Мне нравится это решение. Вы оказались дружнее, чем я думала.

Она задумчиво покачала головой, потом моргнула, словно очнувшись.

— Но все равно, нужно решить этот вопрос раз и навсегда. Алина, вот они двое перед тобой. Выбирай! Ради твоего блага и блага фабрики. Изида сложила руки на груди и ждала ответа. Друзья робко подняли головы, страшась поймать взгляд девушки, но и не в силах опустить глаза. Алина вспыхнула и молчала.

— Но… как мне выбрать? — пролепетала она.

— Не знаю, — пожала плечами Изида. — Может быть, тебе не нравится ни тот ни другой.

Ветер смотрел то на нее, то на руководительницу аналитического отдела.

— Изида, мы впустую тратим время, — сказал он. — По моим данным к Алине ходит Клемент. У него папаша вон кто. Сомневаюсь что этим двоим что-нибудь светит!

Ивору показалось, что в сердце вонзили кинжал. Алина вспыхнула, из глаз девушки брызнули слезы.

— Вы бессердечный бесчувственный чурбан! — выкрикнула она и бросилась из комнаты.

— А чего?! Разве я не прав?! — Ветер оскорбленно повернулся к Изиде. Та с жалостью глядела на Ивора. Впрочем эмоции тут же слетели с ее лица.

— Что ж! — проговорила она, игнорируя слова Ветра. — Считаю инцидент исчерпанным. Вы можете быть свободны.

На негнущихся ногах Ивор покинул отделение охраны. Следом выскользнул Рудольф.

— Не парься, мы что-нибудь придумаем! — воскликнул он в коридоре.

— Объясни мне, чего я чурбан? Да еще и бесчувственный?! — донесся обиженный голос из-за двери.

Серенада

Алина сидела в любимом кресле и глядела, как огонь лижет поленья в камине. Она попросила Пешу, дворецкого, сделать так, чтобы они выглядели обгорелыми, и чтобы на решетке обязательно лежали раскаленные угли. Теперь девушка любовалась игрой огня на боках поленьев и рубиновым светом углей.

Дверь распахнулась, и вошел Прохор. Он как всегда был одет в строгий рабочий костюм, который не снимал даже дома. Впрочем, дома он бывал крайне редко. Оглядев комнату, отец поморщился и произнес слово Света. Вспыхнули светильники на стенах, разом лишив обстановку таинственной привлекательности.

— Папа! — воскликнула девушка.

— Алина, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — сказал Прохор. Девушка притихла, когда отец говорит подобным тоном, перечить ему нельзя. По крайне мере сразу. Нужно сперва выслушать. Девушка вздохнула и встала с кресла.

— Я слушаю тебя, отец, — сказала она. Алина всегда выбирала строгое слово «отец», когда была чем-то недовольна. И Прохор это знал.

— Алина, доченька моя, — голос отца потеплел. Но это давно уже не работало, девушка всегда чувствовала фальшь. Отцу что-то нужно, поэтому он так говорит. Наверняка, советники вбили в его голову, что для разговора с дочерью наиболее полезен именно такой тон, а отец всегда исполняет то, что говорят его всезнающие советники. Губы девушки тронула горькая улыбка.

— Слушаю тебя, папа.

— Почему ты отказала Клементу? — голос отца вновь сделался строгим.

— Не правда. Я ему не отказывала.

— Тогда почему ты ходишь на свидания с другим? Этот, как его?.. Ивор. Сын мясника.

При упоминании знакомого имени Алина улыбнулась. Глаза ее затуманились, девушка вернулась в недалекое прошлое, где они вдвоем гуляли по фабрике. Это не укрылось от Прохора, он нахмурился еще больше.

— Доченька, ну как ты не поймешь. Мне нужен этот брак. Если вы поженитесь, я сумею войти в Совет и тогда…

— Отец! — настала очередь девушки хмуриться. — А я тут при чем? Ты желаешь разменять меня на свою карьеру?