Фабрика звёзд по-русски

И тем более невозможно было выжить во второй, тайной его жизни. Но он выжил. Не просто уцелел, а за десять лет превратил «Паутину» в мощнейший аппарат разведки. Тысячи людей самых разных профессий и должностей работали на него, не зная об этом. Сотни работали на него, зная, что работают для кого-то агентами и осведомителями. Но не знали — для кого. По-настоящему о его. тайных делах и целях догадывался только один человек — его заместитель. Не знал, а лишь догадывался. Его считали главным напрямую связанные с ним еще пятеро — верхушка «Паутины».

Но главным все-таки был Исполнитель. Именно он находился в центре сплетенной им «Паутины».

Сейчас краешек «Паутины» задел Дмитрия Совина. Дернулась одна тонкая-тонкая нить. Совершенно незаметная. Для Совина. Но не для сидящего в центре паука.

В конце концов, каждая, даже самая тонкая паутинка, служит для того, чтобы передавать сигнал хозяину, который ее сплел. Хозяин уловил сигнал.

И наряду с другими делами начал собирать информацию о личности Дмитрия Совина. И о деле, которое Совин вёл.

* * *

Автобус пришел в Москву в девятом часу вечера. Целый час простояли на трассе: что-то там у потрепанного «икаруса» сломалось, и водитель, глухо матерясь и проклиная демократов, которые, как известно, виноваты во всех грехах, занимался ремонтом.

Совин — от греха — решил ехать ночевать на работу.

Да и разговор с Гаврилиной нужно было занести в компьютер. Вроде ничего особенного сказано не было, а все-таки нужно. Система есть система.

Ещё покойный отец любил говаривать: «Если что-то делаешь, делай хорошо. Или совсем не делай…»

Дмитрий старался следовать этим словам. Из любви к рано умершему отцу. И потому ещё, что не раз убеждался: сделаешь что-нибудь плохо, позже тебе это отольётся.

Вечер четырнадцатый ВОСКРЕСЕНЬЕ, 17 МАЯ

В воскресенье утром Настя была дома. Совин, опасаясь прослушивания и совершенно искренне беспокоясь о безопасности собеседницы, позвонил ей из автомата и договорился о встрече в десять утра. Девушка собиралась по своим делам и только после того, как Дмитрий сказал, что речь идет о Владике Семенове, согласилась встретиться в центре, у метро «Арбатская».

* * *

Забота о безопасности Насти требовала последовательных действий. Поэтому на встречу Совин поехал за полтора часа до намеченного времени. С одной только целью: оторваться от слежки, если таковая имелась. Первое, что он сделал,— посетил платный мужской туалет на автостанции.

Выбрав время, когда за ним никто не следовал, быстро вошел в туалет, тут же надел черные очки, поверх куртки накинул белый плащ, достав его из приготовленного еще дома пакета. Пакет скомкал и сунул в карман, сгорбился и, неуклюже прихрамывая, вышел вон. Медленно пройдя по перрону, свернул за угол и бросился бежать. Обогнул автостанцию, сел в такси и доехал до метро «Первомайская». И только оттуда поехал на встречу с Настей. Может быть, со стороны это выглядело смешно, но рисковать безопасностью девушки он не имел права…

* * *

Прежде чем подойти к стройной светловолосой девушке в джинсовом костюме, Совин некоторое время понаблюдал за ней, стараясь понять, что она за человек.

Покопался в памяти, попытался восстановить свои ощущения первых секунд, когда только узнал Настю среди таких же, ожидающих встречи людей.

Он давно убедился, что в его практике первые впечатления от человека всегда самые верные. К сожалению, в жизни на эти ощущения нового человека он не всегда обращал внимание. И позже часто жалел об этом. Чаще, чем хотелось бы. Но факт оставался фактом: в девяноста девяти случаях из ста Совин получал возможность убедиться, что не понравившийся ему с первого взгляда новый знакомый оказывался «не его человеком». Не всегда плохим, но «не его».

В свои сорок три года он не заводил новых друзей. Вполне хватало и старых. И потому Дмитрий даже с непонравившимся человеком поддерживал ровные отношения, старался не иметь никаких общих дел, тактично отодвигал в сторону тех, кто вдруг начинал набиваться в друзья. Иногда позволял себе роскошь не обращать внимание на первые впечатления вовсе, понимая, что с этим человеком ему детей не крестить.

Однако сейчас такой роскоши он позволить себе не мог. Слишком уж в серьезное дело он ввязался.

Оттого и Настю разглядывал минут десять, пытаясь понять ее и мысленно строя предстоящий разговор. Ту правду, которую знали мама Владика и владимирская журналистка, Насте он рассказывать не собирался.

Девушка ему понравилась. Открытое лицо, плавные движения руки, откидывающей за плечо длинные светлые волосы, легкая улыбка, иногда появляющаяся на губах в ответ на заинтересованный мужской взгляд. Улыбка, не призывающая к знакомству, а просто — от молодости и радости жизни.

Здравствуйте. Вы — Настя?

Ой! А вы — Совин? Вы так неожиданно подошли. Я даже испугалась...