Фабрика звёздной пыли

— Скворцова, успокойся, бога ради, нечего пока рассказывать. Ты же всё равно детективы не любишь, вот когда следствие подойдёт к концу, тогда и… чёрт!

Май с досадой хлопнул себя по лбу:

— Экспертиза — Элла! Я же про цветы забыл!

— При чём здесь цветы? — не поняла помощница.

Арбенин со вздохом посмотрел на часы и поморщился. У него ещё оставалось несколько неотложных дел, и тратить время на походы по цветочным магазинам не хотелось. Точнее ему не хотелось примерять на себя роль галантного ухажёра, которым он, собственно, никогда не являлся, и объяснять продавцам-консультантам, какие ему нужны цветы и для кого. Вот это самое неприятное!

Май представил себе понимающие улыбки обслуживающего персонала, интересующегося, какие цветы предпочитает его дама и сразу погрустнел. С другой стороны, обещания нужно выполнять, ведь за язык никто не тянул, да и не так уж часто он их даёт особенно женщинам. Ангелина повторила вопрос более настойчиво и он, наконец, обратил на неё внимание.

— Что? Нет, цветы здесь не при чём, это к делу отношения не имеет, хотя…, - Май задумчиво посмотрел на девушку и вдруг понял, как ему следует поступить. — Послушай, ты по-прежнему не хочешь идти домой?

— Нет, а что?

— Тогда для тебя есть задание. Найди любой цветочный магазин и закажи доставку букета от меня по этому адресу для Элеоноры Кулешовой. — Май написал координаты женщины. — Вот деньги, понятия не имею, сколько сейчас стоят цветы, но, думаю, на что-нибудь хватит.

Ангелина смерила начальника неприязненным взглядом и спросила:

— А что плохого вам сделала эта Элеонора Кулешова?

— Плохого — ничего, только хорошее! Вот я и хочу её отблагодарить.

— Тем, на что хватит? Хороша благодарность!

— Я не понял, в чём дело? Тебя смущает сумма? Я мало денег дал?

— Меня смущает формулировка. Ладно, скажите хоть из чего выбирать: розы, герберы, орхидеи, фрезии?

— Только не орхидеи! — взмолился Май. — Просил ведь это слово не произносить! И не розы! Для вас женщин, розы что-то вроде символа вечной любви. Глупейшая аналогия и мне она ни к чему, а то ещё настроит воздушных замков, доказывай потом, что ни на что не намекал! Пусть лучше будет что-то более официальное, например, гвоздики или ромашки.

— А может, лучше одуванчики? — Ангелина не знала Элеонору Кулешову даже заочно, но почему-то очень за неё обиделась. — Вон, за городом их полно: и официально, и бесплатно!

Май удивлённо смотрел на разгневанную помощницу, не понимая причины её негодования.

— Скворцова, в чём дело? Объясни нормально, а впрочем, не стоит. Я слишком устал для нравоучительной лекции, которую ты собираешься прочесть. Просто закажи цветы, если тебя это не слишком затруднит.

— Вас бы тоже не затруднило, можно и по телефону заказ оформить, курьер сам за деньгами приедет.

— Делать мне больше нечего, чем сидеть на одном месте этого курьера ждать. У меня ещё дел выше крыши. Хотя действительно, проще курьера дождаться, чем тебя уговорить! Такое впечатление, что я не цветы попросил, а луну с неба! В чём проблема?

«В вашем отношении к женщинам!» — хотела сказать Ангелина, но сдержалась и, покачав головой, молча вышла из машины.

— Эй, ты куда? Давай хоть до метро подброшу!

— Не стоит, сама доберусь, у вас ведь дел выше крыши. А цветы я, так и быть, закажу.

— Вот и отлично, договорились — не прошло и полгода!

— Да, можете не беспокоиться!

— Я и не беспокоюсь.

— А зря… — едва слышно прошептала Ангелина и, не оборачиваясь, улыбнулась, какой-то новой загадочной улыбкой.

Если бы Арбенин увидел её в этот момент, то понял бы, что беспокоиться — самое время.

Домой Ангелина вернулась, как Золушка, ровно в двенадцать. Ей по-прежнему не хотелось объясняться с тётей, но возвращение после полуночи взаимному пониманию обычно не способствовало. В доме Анны Константиновны царила почти военная дисциплина, нарушение которой каралось довольно жёстко, например, весьма активно применялся домашний арест. Поэтому младшие члены семьи предпочитали не рисковать короткими минутами и без того неполной свободы.

Ангелина давно устала объяснять знакомым, да и самой себе, почему она, совершенно взрослая девушка, так слепо и безропотно подчиняется тётиным правилам. Ведь ей уже двадцать — она имеет полное право жить своей жизнью и устанавливать свои правила. Казалось бы, чего проще — взять и уйти на квартиру, начать жить отдельно, не отчитываясь за каждый вздох, но сила привычки, как правило, гораздо сильнее желания от неё избавиться. Ещё одним сильным сдерживающим фактором было чувство долга: женщина приняла и вырастила её как родную дочь, уже имея на руках двоих детей. Нет, не могла она отплатить ей такой чёрной неблагодарностью!