Фабрика звёздной пыли

Слава богу — не заперто, этот самоуверенный дурак ещё пожалеет о своей беспечности! Юлиана ворвалась в кабинет, быстро включила камеру, и тут её внимание привлёк громкий шорох справа. Она обернулась и увидела маленького светловолосого мальчика, который смотрел на неё испуганным взглядом затравленного зверька.

— Папа! Где папа?! — заплакал он и Юлиана, позабыв о камере, бросилась к сыну продюсера.

К чёрту исповедь! Сейчас Зарецкий узнает, что такое настоящая боль, такая же, как та, что разъедала её всё это время!

— Проклятье, ну где же она! — проворчал детектив, окончательно потеряв след беглянки. — И где ваши остальные конкурсанты?

— Они в безопасности и под охраной, — заверил Зарецкий, — Юлиана не уйдёт: мои люди обыскивают все этажи.

— Надеюсь. Леонид Егорович, понимаю, сейчас не самое подходящее время, но то, что говорила девушка — правда?

— Эта сумасшедшая столько всего наговорила! — раздражённо отмахнулся продюсер.

— Я имею в виду Ирму и её мать.

— Антон, сейчас действительно не самое подходящее время, давайте позже всё обсудим!

Из лифта выбежал подоспевший Май.

— Что происходит? — спросил он, но ответить никто не успел, тишину разорвал отчаянный детский крик полный страха и боли:

— Папа!!!

— Максим?!! — Зарецкий почувствовал, как в сердце вонзились тысячи длинных острейших иголок, а из помещения мгновенно выкачали весь воздух. — Максим! Там мой сын! — он схватился за сердце и неуклюже переваливаясь, побежал вверх по лестнице, даже не вспомнив о лифте.

Некогда было вспоминать, некогда было думать и даже чувствовать, он знал только одно: его маленький мальчик в опасности и если с ним что-то случится — жизнь потеряет всякий смысл, ведь Максим и был этим смыслом.

Леонид Егорович прибежал первым и рывком распахнул дверь — в пустом кабинете горел яркий свет, а звенящая от напряжения тишина сводила с ума. Тут он заметил, что дверь на балкон открыта и сделал несколько нетвёрдых шагов. Открывшееся зрелище заставило мужчину снова содрогнуться от боли в сердце. Юлиана поставила оцепеневшего от страха мальчика на самый край низкой ажурной решётки, огораживающей балкон и, придерживая его одной рукой, торжествующе улыбалась в лицо Зарецкому.

— Юлиана, пожалуйста, не надо, отпусти его! Я сделаю всё, что ты хочешь! — взмолился мужчина, но девушка только усмехнулась:

— Я вам не верю!

— Клянусь! Я сделаю из тебя звезду, ты ведь об этом мечтала?! Только отпусти его.

— Отпущу обязательно… вниз!

— Нет! — продюсер попытался приблизиться, но Юлиана ослабила хватку и угрожающе прошипела:

— Ещё один шаг и ваш сын научится летать!

— Хорошо, успокойся, я не буду подходить, — Зарецкий поспешно отступил, а мальчик, почти потеряв опору, заплакал:

— Папочка, мне страшно, я хочу к тебе!

— Не бойся, малыш, я здесь, рядом, всё будет хорошо, обещаю! — несчастный отец тщетно пытался предать голосу уверенность, которой не чувствовал и Юлиана, догадавшись об этом, криво усмехнулась:

— Не много ли обещаний вы сегодня раздаёте, Леонид Егорович?! Не стоит обманывать ребёнка.

— Что тебе от меня нужно, Юля? Я же сказал — всё сделаю! Ну, хочешь, на колени встану?

Тонкие брови девушки насмешливо подпрыгнули вверх:

— Хочу! — засмеялась она, и знаменитый продюсер покорно опустился на колени, не отрывая взгляда от заплаканного личика сына.

— Пожалуйста, проси, чего хочешь, только отпусти его!

— Гм… чувствую себя стариком, поймавшим золотую рыбку, — хмыкнула девушка, наслаждаясь моментом торжества. — Чтобы такого попросить?

Сидя в машине Арбенина напротив Зеркального дома, Ангелина с ужасом наблюдала за происходящим на балконе. Даже на таком довольно большом расстоянии, в неярком свете многочисленных фонарей она в полной мере оценила всю нереальность и дикость происходящего. Это было похоже на сцену из дешёвого боевика, а силуэт крадущегося Арбенина, внезапно возникший на соседнем балконе лишь дополнил неприятное сходство. И только когда Май, прижавшись всем телом к стене, осторожно шагнул за пределы балкона, она поняла, что всё происходящее более чем реально, и что в любую секунду и мальчик, и мужчина могут сорваться вниз. Эта мысль причиняла почти физическую боль, а когда Май, медленно передвигаясь по фактически гладкой стене, с трудом удержался от падения, у девушки было такое чувство, что это она сама была на волосок от гибели.

Юлиана увлечённая дискуссией с Зарецким, не замечала происходящего за её спиной, она сполна насладилась победой и решила заканчивать затянувшийся спектакль. Солонцова прекрасно понимала, что обещаниям продюсера верить глупо: стоит отпустись мальчишку, её сразу схватят и в лучшем случае упекут в какую-нибудь закрытую клинику, а в худшем… После того, что случилось, он всё равно найдёт способ заставить её замолчать. «О, а вот и публика появилась!» — подумала она, заметив подоспевшего детектива и охранников, Зарецкий сделал им знак не приближаться и взмолился, по-прежнему стоя на коленях:

— Юлиана, ради бога, отпусти ребёнка, мальчик ведь ни в чём не виноват!