Facebook под дождем (ЛП)

У сеньоры Нунции Пассалакуа Споссато был единственный сын, которого, спустя восемь месяцев ожидания с того дня, как поняла, что беременна, она назвала Джезуальдо.

— Он был таким долгожданным, — говорила она, используя именно эти слова, — так как ждала его более двенадцати лет. — Такие и пошли разговоры, даже сейчас, когда сыну было пятьдесят пять лет. — Я ждала, а его всё не было… — Она обвиняла мужа, инженера Каллисто Споссато. Часто во время близости говорила ему: — Ты медленный, медленный, медленный… — Что именно имелось в виду, не было ясно даже ей самой, но, по её мнению, идея медлительности мужа отлично сочеталась с их трудностями зачать ребёнка.

— Забудем? — предлагал ей Каллисто Споссато, который был скорее не медленным, а спокойным мужчиной. Тихим и конкретным, довольным своими работой и красивым домом восемнадцатого века, который он унаследовал от отца, графа Эванджелио Пассалакуа ди Тарси.

Прождав его так долго, сеньора Нунция называла его Джезу (прим. переводчика — Иисус) — такой собственнической была её любовь.

— Ох, как же тебя любит мама! Как же сильно тебя любит! — всегда говорила она ему, даже взрослому.

Тот факт, что Джезуальдо, называемый матерью Джезу, а остальными Бальдо, не был никогда женат, никак не связан с материнским собственничеством, но люди в городке любили намекать и все читатели этой истории, безусловно, подумают по-другому. А это далеко не так! Мать много раз пыталась подтолкнуть его к браку. Например, она хотела, чтобы он увлёкся Марией-Антониеттой Фулкро деи Патрасси, старшей дочерью древней и благородной семьи. С раннего возраста она ласково вынуждала его ходить с ней на дни рождения, куда наряжала сына прекрасным сказочным принцем или магом Мерлином или херувимским ангелом. Даже специально покупала костюмы. Но мальчик был угрюмым. Непокорным.

— Непокорный — это мой сын! — жаловалась она подругам, подчёркивая его резкий характер.

На самом деле он был застенчивым и замкнутым ребёнком, который плохо переносил праздники, дни рождения, костюмы принца, формальные визиты к бабушкам и дедушкам, приветствия подруг матери, в общем, говоря несколькими словами, ему не нравилось притворство. Он был искренним и задумчивым. Ему бы подошло изучать философию, если бы не мать, которая желала, чтобы он был местным помещиком, центром светской жизни.

Но дети не всегда становятся такими, какими их хотят видеть родители. Вот почему на них часто оказывают давление.

Бедный Джезуальдо был в некотором смысле сбит со своего пути и был вынужден продолжить в другом направлении. Выучился на делового консультанта и устроился на работу, получая отличную зарплату. А с девушками он пришёл вот к какому выводу: чем она привлекательнее, тем дальше от неё следует держаться.

И он избегал их, потому что у него было всего две возможности и обе казались непрактичными: или подчиниться и встречаться с девушками, которые нравились матери, либо втайне встречаться с теми, которые нравились лично ему, хорошо зная, что так он пренебрежёт доверием матери и подвергнет себя невыносимым душевным страданиям. Однако был и третий путь, что ему казался чересчур труднодостижимым и поэтому он на него никогда не рассчитывал, хотя и не переставал хранить в сердце тайну и надежду: рано или поздно встретить женщину, которая понравится одновременно и ему, и матери. Так он и жил, упорно надеясь, но, несмотря ни на что, не страдал от серьезных психических заболеваний, никогда даже не думал об алкоголе, наркотиках или самоубийстве, то есть ни об одном непоправимом радикальном решении.

Именно поэтому, не желая признавать причинно-следственные связи между своим внутренним самоощущением и тем, каким его сделала мать, Джезуальдо Споссато до сих пор не смог сказать Эвандре всё то, что хотел бы. Но он продолжал видеться с ней, помогая с Facebook, потому что даже при таких обстоятельствах видеться с ней было лучше, чем не видеться вообще. Только сейчас появился страх застрять. Да, поступая так, он застрял. Словно попал в пещеру и не мог из неё выбраться. Он чувствовал себя заключённым, закрытым навсегда без возможности выйти.

Его пещера была такова: на самом деле он ненавидел Facebook. Он хотел бы признаться Эвандре, что лучше видеться вживую, встречаться, иметь возможность прикоснуться к её руке вечером в ресторане. Но не признавался. И вместо того, чтобы быть с ней, он превратился в преподавателя Facebook. Какая трагедия! Правда, некоторое время он пользовался им, но только по работе, потому что в бухгалтерском офисе фирмы скатертей его практически вынудили.

— Всё гораздо проще, если мы используем Facebook, — сказали ему, — Мы должны иметь непосредственный контакт с клиентами, чтобы чувствовать, что мы их друзья.