Фаетон. Книга 5. Троянский конь

Помню, Димка поднял руку, сказав, ''Да я знаю, как решить эту задачу! '' – преподаватель вызвал его к доске. И Гаринов стал расписывать уравнение за уравнением, доказывая теорему. Преподаватель его остановил, ''Достаточно! Неправильно! '' – Гаринов невозмутимо ответил, ''Простите, но у Вас не хватает знаний! У этой задачки бесчисленное множество решений, вы, наверное, знаете только одно? '' – преподаватель не ожидал такого ответа от ''молокососа''. Побелев, как мел, затем, покрывшись пунцовым румянцем, стараясь держать себя в руках, промямлил, ''Если докажете, то я соглашусь, что Вы правы! '' – цедил сквозь зубы преподаватель. И Димка доказал теорему, там прямо на доске, с мелком в руке, расписал доказательство теоремы. Преподаватель сохранил свое лицо, обратив поражение в победу, объявив Гаринова, отличником и завершил словами, ''Буду лично ходатайствовать, чтобы Вас зачислили вне конкурса и сделали старостой группы, в которой Вы будете приняты'', – так и произошло. Димка был старостой, учился великолепно, складывалось такое впечатление, что он все уже знал на перед. Да и другом он был отличным. Очень общительный и веселый. В его компанию стремились попасть как девушки, так и парни и набивались в друзья, особенно, когда узнавали, кто его отец. Но фальшь в отношениях он улавливал мгновенно и держал дистанцию, со всеми, оставаясь своим парнем. Мы с ним сошлись на почве фанатичного отношения к будущей профессии. По всем предметам у нас были круглые пятерки.

– Да, знаю я! У тебя же красный диплом, – не сдержался Петр.

– Да! – вздохнул Леонид, – Эти успехи в учебе не остались не замеченными. Но я подозреваю, что не без участия Алексея Алексеевича. Нас вскоре, с третьего курса перевели в секретный отряд подготовки пилотов для освоения новейшей техники. Наши ученные, конструктора, разработали учебно- тренировочный челнок многоразового использования специально для подготовки пилотов– космонавтов. Это был челнок спарка. Нам предстояло его испытать перед запуском в серию. Машина была оснащена двумя изолированными друг от друга кабинами. Машина могла в считанные секунды достичь первой космической скорости полета, войти в космическое пространство, становясь спутником Земли. Ну и естественно вернутся на Землю без особых проблем. Мы с Димой сделали двадцать вылетов. По нашим замечаниям были устранены недоделки. И машина совершенствовалась с каждым новым полетом. Была сформирована приемная комиссия для запуска челнока– тренажера в производство. Американцы особенно проявляли интерес к машине и вели интенсивные переговоры в рамках обмена опытом на закупку партии этой уникальной техники. Ведь всем известно, что их шаттлы не используются для тренировочных полетов с учебными целями. Итак, завершающий полет мы совершали, как обычно в плановом режиме. Вышли в космическое пространство, сделали облет вокруг Земли и приготовились к возвращению. Наши функции во время полета были строго определены инструкциями по эксплуатации и выполнялись нами безукоризненно. При входе в слои атмосферы ученик со своей кабины должен был включить закрытие защитных лючков иллюминаторов внешнего обзора, чтобы предостеречь иллюминатор от разрушения при трении о атмосферу. Но я этого не сделал вовремя. Меня отвлек некий объект, следовавший за нами по пятам. В момент нажатия кнопки ''закрыто'' этот диск нырнул под крыло шаттла, отвлек и украл у меня пару секунд, а температура за бортом уже достигла критической, щитки заклинило. Дима кричал мне, ''Немедленно катапультируйся! '' – я упирался, думал, пронесет. А он мне в наушники на полную громкость, ''Приказываю! Твоя капсула сделает шаттл легче! Инерция сразу уменьшится! Есть шанс спасти машину! '' – с этими словами он, как инструктор и командир экипажа управлял всем, кроме щитков, надеялся на меня, катапультировал меня. Я очнулся на Земле. Меня, как мешок с костями, достали с обгоревшей капсулы. Первым делом, что я спросил, были слова: ''Что с Дмитрием?!'' – все, молчали, как будто набрали в рот воды. Алексей Алексеевич своим авторитетом спас мою репутацию. Меня не только не судили за оплошность, но дали возможность доучиться до конца закончить образование. Но с тех самых пор, в минуты угрожающей мне смертельной опасностью, я для него стал Димой. Все знают об этом и не поправляют отца, так как ценят его отличные профессиональные качества и опыт руководителя Центра управления космическими полетами. И каждый раз, когда я встречаюсь с Алексеем Алексеевичем Гариновым, он, иногда, называет меня именем его погибшего сына…

Глава третья

Над парком реабилитационного центра, в голубом небе, без единого облачка, сияло солнце. Высоко в голубой выси носились ласточки.