Фагоцит

- Да, я в свое время даже немного удивился - никаких. Правда, почерки похожи. Единственная существенная разница - тамошний Виктор пишет букву «д» хвостиком вниз, а здешний - вверх. И я никогда не путаюсь. Возможно, вы и правы, только что из этого следует?

- Не спешите, и до следствий дойдем. Но перед этим - завершающий штрих. Скажите, Антонову ничего не кажется странным в отношении Скворцова к девушке, живущей в соседней комнате?

А ведь и правда, подумал я. Антонов пару раз думал, что если бы Света болтала даже не столько и с такой интенсивностью, как Вера, а всего лишь наполовину от нее, все равно она бы давным-давно стала бывшей знакомой. Где-то, наверное, в конце первого часа знакомства. Скворцову же производимый девушкой шум нисколько не мешает. Даже наоборот, иногда успокаивает.

- Да, вы правы, отношение разное. Итак?

- Итак, вы ошибаетесь, считая, что личность Антонова заменила погибшую личность Скворцова. Нет, она не погибла, а всего лишь еще до вашего вмешательства полностью потеряла память - точнее, ее верхний уровень. Вот его-то Антонов и заменил своими воспоминаниями. То есть здешний вы - это не Антонов. Это Скворцов с памятью Антонова.

- Да, у меня тоже иногда возникали такие подозрения. Так с мапшной-то что решим?

- Далась она вам... хотя, конечно, определенная польза будет. Но только пять тысяч шестьсот рублей -все же большие деньги.

- Вот я прямо сижу и удивляюсь - откуда у убежденного коммуниста Ефремова такие буржуйские замашки? Кто с неодобрением писал про «Олдсмобиль Старфайр»? Зачем вам «Волга», тем более что ее просто так не купить, даже вам? «Москвич-403» очень приличная по нынешним временам машина, стоит три шестьсот и более или менее доступен. Подайте заявление в Союзе писателей, и осенью подойдет очередь, так что в следующую зиму уже будет на чем ездить. Летом, действительно, можно и на мотоцикле.

Ефремов даже смутился - кажется, он воспринял мой пассаж насчет замашек всерьез.

- Да, извините, не подумал... но и три тысячи шестьсот - тоже немало.

- Примете от благодарных потомков, мы же вроде договорились.

Конец марта, улица Крупской, вечер.

Шарошка, шумевшая почти полчаса подряд, затихла.

- Вить, посмотри, вон как оно уже блестит!

Нет, что руки у нее все в зеленых пятнах от пасты «ГОИ», это понятно. Но вот нос почему тоже зеленый? И левое ухо, правое не видно.

Вера протянула мне правый цилиндр от «Явы», в котором она полировала каналы. Я их чуть расширил и подогнал под картер, а окончательную полировку доверил девушке - иначе она бы меня совсем достала постоянными предложениями в чем-нибудь помочь.

- Перепускные - нормально, - резюмировал я, отложив статор, в который начал потихоньку вставлять неодимовые магниты. - А вот выпускной еще полировать и полировать. Пятна видишь? Тут, тут и еще вон там, у самого окна. Если оставить так, то на них будет оседать нагар, а это вызовет потерю мощности. Причем наверняка в самый неподходящий момент. В горах, например.

- Что-то я не помню в Крыму никаких гор.

- Так в Феодосии, где вы отдыхали, их и нет, это надо в сторону Ялты ехать. Но чего ты так уперлась именно в Крым? Там ты уже была, а на Кавказе еще нет.

- Это же дальше!

- Ага, километров на двести. Четыре часа очень неспешной езды. Я предлагаю - сначала в Джугбу, оттуда в Геленджик, а потом через Новороссийск обратно. Впрочем, там и Крым недалеко, если захочешь вдруг посетить знакомые места. Пофотографируешь, что в прошлый раз не вышло.

Да уж, на четырех пленках, что Вера отсняла в прошлогодней поездке, пригодными к печати оказались лишь полтора десятка кадров. Но она упорная, тренировалась всю зиму, и теперь есть надежда, что не меньше половины снимков получатся приемлемыми. Вера даже печать освоила!

В нашей квартире была довольно большая прихожая, она же коридор, но одними размерами ее достоинства не ограничивались. На противоположной от дверей в комнаты стене располагались двери в кладовки - мою и соседей. Две темных комнатки площадью по три с половиной квадратных метра. Моя стояла почти пустая, и с согласия соседей все вещи оттуда были переправлены к ним, а на освободившейся площади мы с Верой организовали фотолабораторию. Я купил увеличитель - польский «Крокус», и Вера начала бодро осваивать тонкости фотографического искусства. То, что в закутке было довольно тесно и двое там помещались с некоторым трудом, ее нисколько не смущало, скорее наоборот. Вера недавно вообще заявила, что вторая табуретка там лишняя, только занимает место, которого и так мало, а она и у меня на коленях прекрасно посидит.

Ну и Вера, естественно, тут же уцепилась за мое предложение насчет фотографии в отпуске.

- Ой, Вить, я тебе давно хотела сказать! Твой «ФЭД» - он, конечно, очень хороший аппарат, но больно уж старый.

Ты даже не представляешь, насколько, подумал я. Ему уже лет шестьдесят, он мне от отца достался. Правда, обращались с ним бережно.