Фагоцит разбушевался (СИ)

- Она не самая оптимальная, но витков пятнадцать ты точно прокрутишься, - утешил Фроловский. - Кислорода тебе хватит?

- Разумеется, нет! У меня его максимум на шесть часов. Могу растянуть на восемь, потом еще часок поагонизирую, и все.

На самом деле, если очень постараться, мы с Антоновым теоретически могли успеть слегка восстановиться и махнуть в будущее. Там отдохнуть, взять кислорода еще часа на полтора экономного дыхания - и все. Второй прыжок в двадцать первый век был маловероятен.

- «Союз-14» уже на старте, - сообщила Земля. - Приблизится к вам на третьем, максимум на четвертом витке.

- Ясно, жду.

Да, мне теперь оставалось только ждать. Все возможности управления моей космической конурой были исчерпаны.

В конце третьего витка Антонов буркнул:

- Пора снова идти за кислородом, иначе ты тут у меня задохнешься.

- Сам вижу. Ты сможешь?

- Не знаю, но пробовать-то все равно надо.

У нас получилось, но с большим трудом. И если раньше в течение этого полета по прибытии в будущее Антонов чувствовал себя лучше Скворцова, то теперь было наоборот.

- Ты как хочешь, а мне надо полежать, пока не упал, - буркнул он и плюхнулся на диван.

- Все настолько плохо?

- Сам попробуй.

Я попробовал встать и чуть не упал. Ноги ватные, голова кружится, в глазах темнеет. Нет уж, действительно надо полежать, даже поход к холодильнику откладывается. Можно не дойти. То есть теперь не только там, в двадцатом веке, организм Скворцова дышит на ладан. Антоновский здесь тоже ничуть не лучше. Единственная разница - тут я могу отдыхать в человеческих условиях столько, сколько понадобится. По идее, должно помочь. И сейчас надо поспать, Антонов, вон, уже дрыхнет.

Впрочем, толком поспать нам с духовным братом не дали. Щелкнул замок ходой двери, и в квартиру, подобно небольшому, но довольно упитанному урагану, ворвалась Марина, у которой был свой ключ.

- Вить, что с тобой, - закудахтала она, - звоню, никто не отвечает, да на тебе вообще лица нет!

Так как Антонов еще толком не проснулся, отвечать пришлось мне.

- Ну... так, немного переутомился. Переоценил силы.

- Немного?! - возмутилась женщина. - Да ты когда в последний раз в зеркало смотрел?

Она вытащила из сумочки зеркальце и сунула его мне под нос. Ну рожа, краше в гроб кладут, подумал я.

- Скорую вызвать?

- Нет, лучше помоги поесть, а то мне трудно дойти до холодильника.

- Сейчас, ты лежи, лежи, не дергайся, я сама! Чего тебе принести?

- Будь добр, оставь нас одних, - подал голос наконец-то очнувшийся Антонов. - Это меня сейчас начнут с любовью кормить с ложечки, а вовсе не тебя.

Когда мы со слегка оклемавшимся Антоновым вернулись в двадцатый век, в наушниках скафандра звучало:

- Барсук, ответь Кедру! Барсук...

Гагарин, вылетев вытаскивать меня с орбиты, взял тот же позывной, что был у него в первом полете. Насколько я помнил, вместе с ним должен был лететь Леонов.

- Кедр, слышу хорошо. Ты где?

- В семи километрах, вижу тебя, скорость сближения восемнадцать метров в секунду. Дождешься или увеличить?

- Дождусь, - подтвердил я. Антонов тем временем пытался в уме поделить семьдесят тысяч на восемнадцать. Получалось так себе, соображал он еще довольно замедленно. После перехода ему опять поплохело.

- Не семьдесят тысяч, а семь, - поправил я его. - Это будет около четырехсот секунд, но надо учесть, что Юра в конце должен сбросить скорость. В общем, минут через пятнадцать нас отсюда вытащат, пора стравливать давление из кабины и открывать люк.

- Образцы, образцы не забудь! - в который раз за экспедицию напомнил Антонов. Правда, на сей раз довольно вяло.

Глава 35

Собственно говоря, именно с чего-то такого моя жизнь в двух временах и начиналась. Я лежал без сознания, отлично это осознавал и занимался лечением пострадавшего организма. Правда, имелись и отличия.

Во-первых, пациентов было два. Мне, Скворцову, теперь приходилось приводить в хотя бы в относительный порядок сразу и Антонова в двадцать первом веке, и Скворцова в двадцатом.

Во-вторых, их бессознательное состояние было в значительной мере искусственным - оказалось, что сразу по двоим так проще работать.

И, наконец, отличался состав бодрствующих около двух тел. В шестьдесят втором году у кровати Скворцова сидела пожилая медсестра, которой в общем-то всякие пациенты давно надоели, и она считала дни до выхода на пенсию. Теперь же у дивана, на котором валялся Антонов, дежурила Марина, и мне стоило немалых трудов убедить ее не вызывать скорую помощь. А тело Скворцова плавало в невесомости посреди бытового отсека «Союза», и Гагарин с Титовым по согласованию с Землей выполняли последнее по времени указание Скворцова - «меня не кантовать, пока сам не очнусь».

Ну вот, кажется, что-то получилось, подумал я. Во всяком случае, и Антонов, и Скворцов теперь смогут продолжить восстановление сил каждый сам по себе. И что это там бубнит?