Файерфокс – Огненный лис

Я почти ослеп на один глаз. Правым глазом я видел тени и цветные пятна, но не было ни четкости изображения, ни возможности определить кто или что передо мной. Это была большая проблема…

Для охотника или воина потерять глаз — сродни потере лапы. Ты не можешь нормально и быстро ориентироваться в ситуации потому, что твой обзор ограничен. Ты вовремя не видишь опасность. Ты упускаешь возможную добычу.

Я стал таким. Ущербным. Как ни старались Мяу и Ма зализать и залечить мой раненый когтем Ууха глаз, он так и не стал нормально видеть. Внешне я почти не изменился. Глаз был на месте, но его затянула мутная пленка, как-будто перед ним постоянно находилась плотная завеса тумана, часто стелющегося над водой летними вечерами или ранним утром.

Я уже не страдал от боли, но переживал из-за своего несовершенства. Мяу успокаивала меня, говоря, что я остался так же красив, как и раньше, и никакая кошка в будущем не отвергнет меня из-за такой ерунды. И даже станет гордиться любовью воина, получившего рану в бою с Уухом Ужасным.

— Это большая честь иметь такого супруга, — твердила Мяу, вылизывая мои усы и уши. — Если бы ты не был моим братом, то я и не желала бы никого другого для себя! Ты мой герой, как и Мау! Вы спасли меня от страшной смерти в когтях Ууха. Я до сих пор дрожу, вспоминая тот жуткий день!

— Спасибо, сестра, — отвечал я, — но ты не понимаешь, что я теперь скорее обуза для вас, чем защита! Я не всегда увижу опасность и не всегда смогу поймать для вас добычу, потому, что стал одноглазым. Конечно, голова моя поворачивается в разные стороны, но я могу не успеть в следующий раз вовремя среагировать, когда тебе или Ма будет грозить опасность. Я очень боюсь подвести вас. Боюсь подвести Мау в бою, который всегда может начаться внезапно.

— Миу-миу, ты слишком требователен к себе, — мурча и вылизывая правую переднюю лапу, сказала Ма. — Помнишь кто твой отец? Он тоже одноглазый, но его свет согревает все, на чем он останавливает свой взор. И никто никогда не отвергал его, кроме Лунной Кошки. Но такова их судьба — вечно кружить в колесе времен, пытаясь догнать друг друга.

Ма, устремив сузившиеся глаза куда-то в пространство, так и замерла с поднятой лапой. Воспоминания о счастливых встречах нахлынули на нее…

…Пока я выздоравливал, на охоту ходили Мау и Ма. Они приносили не слишком много еды. Мау был нетерпелив, и часто просто спугивал присмотренную добычу, не выдерживая паузу до решающего прыжка. Ма учила его секретам охоты, но Мау хотел быть первым во всем и сразу. Превзойти меня, стать лучшим охотником и вождем нашей маленькой стаи. Я не обижался на него. Каждый стремится стать лучшим. В этом нет ничего зазорного. Тогда ты будешь иметь право диктовать остальным свою волю, принимать важные решения, все станут прислушиваться к тебе и чтить, как старейшину…

…Ма и брат ушли рано утром, оставив нас с Мяу охранять нору и долечиваться. Мяу быстро выздоравливала. Она окрепла, больше не чихала, приятно округлилась и расцвела, как цветут все молодые, достигшие полового созревания самочки.

Снега снаружи было много. Всю ночь мела метель, под кусты и деревья намело высокие сугробы, и выпавший снег был пушистым и белым, как перо гагары.

Мы вышли и вволю навалялись в снегу, купаясь в нем. Снег хорошо очищал шерсть. Она начинала блестеть и лосниться после таких ванн. И блохи не любили этого, сбегаясь на нос. Тогда мы резко совали носы в снег и, разметая его движениями головы из стороны в сторону, стесывали их, как о песок. Это было очень весело. Мы отфыркивались от набившегося в ноздри снега, играли и веселились, забыв про невзгоды и опасности.

Но, как оказалось, опасности не дремали…

Пока мы бороздили носами глубокий снег на поляне, кувыркаясь и вкапываясь в него, весело пофыркивая, неприятность подкралась незаметно. Ею оказалась тощая, некрупная лисица. Откуда она, вдруг, взялась на поляне мы так и не поняли.

Запах этой лисицы был нам незнаком. Видимо она забрела издалека. Не решившись напасть открыто, она поступила хитрее — забралась в нашу нору и улегшись у выхода и выставив кончик чёрного носа, начала злобно потявкивать на нас. Видимо по каким-то причинам она лишилась своего дома и решила вселиться в чужую нору. Запах лисьей вони до сих пор не выветрился из нашего жилища. Наверное он ее и привлек. Конечно и наш запах присутствовал весьма ощутимо, но лисицу он не смущал. Она так уверенно вселилась в наш дом, что создавалось впечатление, что это была ее старая, заброшенная нора, по каким-то причинам покинутая. А может она когда-то родилась здесь, и это был ее отчий дом, она почуяла знакомый запах своей матери или отца… Кто знает…

Факт состоял в том, что мы не могли проникнуть в нору, пока там сидела эта рыжая бестия. А то, что она не была расположена с нами делиться жильем, было заметно по ее оскалу, морщившему нос, рычанию и демонстрации острых клыков.